Ознакомительная версия.
«Люди вам рассказывают о своем маленьком счастье, но какой ужас! Маленькое счастье, маленькое несчастье. Когда кто-нибудь из моих манекенщиц говорит о своих маленьких несчастьях, я отвечаю ей: «Бедная моя девочка, дорогая моя, я желаю тебе большого несчастья, это тебе принесет большую пользу, потому что ты не знаешь, что такое несчастье».
Она не добавляла: следовательно, ты не знаешь и что такое счастье, но это подразумевалось само собой. Если бы я ее прервал, она не услышала бы моих вопросов. К тому же она должна была сама задавать их себе во время бессонных ночей. Вот почему она, которая так нуждалась во сне, боялась ложиться в постель. Еще одну минуту, господин палач. Она говорила, говорила. Страх молчания, объясняла она, страх застенчивых. Нет. Когда она говорила, она существовала, такая, какой сама себя создала.
Во сне, в безмолвии, она становилась другой, той, какую не переставала заживо хоронить, той, которая бродила ночами, которая, без сомнения, приходила к ней во время бессонницы и вздыхала о простом утраченном счастье.
Она говорила. Магнитофон записывал.
Я против моды, которая быстро проходит. Это у меня мужская черта. Не могу видеть, как выбрасывают одежду, потому что пришла весна.
Я люблю только старую одежду. Никогда не выхожу в новом платье, слишком боюсь, что что-нибудь лопнет.
Старая одежда как старые друзья.
Я люблю платья, как книги, люблю дотрагиваться до них, перебирать их.
Женщины хотят меняться. Они не правы. Я за счастье. А счастье в постоянстве и в том, чтобы не изменяться.
Элегантность не в том, чтобы надеть новое платье. Элегантна, потому что элегантна, новое платье тут ни при чем. Можно быть элегантной в юбке и в хорошо подобранной фуфайке. Было бы несчастьем, если надо было одеваться у Шанель, чтобы быть элегантной. Это так ограничивает!
Раньше у каждого Дома был свой стиль. Я создала свой. И не могу от него отказаться.
Я не могу носить ничего, что не сделала бы сама. И не могу сделать ничего, что сама не надела бы.
Я все время задаю себе один и тот же вопрос: скажи честно, ты могла бы носить это? В сущности, я даже не задаю этого вопроса. Это инстинкт.
Мода больше не существует. Ее создают для нескольких сотен людей. Я создала стиль для целого мира. В журналах пишут: «стиль Шанель». Ничего подобного не пишут о других.
Я раба своего стиля.
Шанель не выходит из моды. Стиль продолжает существовать, пока он соответствует своей эпохе. Когда возникает несоответствие между модой и духом времени, всегда проигрывает мода.
Я смотрю на костюмы, которые выпускаю, и думаю: те, кто их покупают, пожалуются ли они на крошечные недостатки, какие замечаю я одна?
Нет. И все же переделываю заново, чтобы было лучше.
Я тщательно отделываю свою работу. Это моя болезнь.
Я всегда все делаю истово.
Я занимаюсь ремеслом, которым никто больше не владеет.
Ах, если бы можно было научить людей некоторой небрежности, беспечности, от которой никогда не надо отказываться.
Увлекаются не модой, а теми немногими, кто ее создает.
Мода не искусство, а коммерция, которую готовятся убить.
Я сделаю жизнерадостную коллекцию, потому что дела идут плохо.
Почему я так упорствую, чтобы поставить плечо на место? У женщин круглые плечи, они немного выступают вперед, это мне кажется трогательным, и я говорю: не надо скрывать этого! Вам скажут: плечо на спине… Никогда не видела женщину с плечом на спине.
Надо, чтобы в костюме можно было двигаться и он не задирался. Надо, чтобы можно было наклоняться. Играть в гольф. Даже ездить верхом, все в том же костюме. То, что я говорю, — китайская грамота для тех, кто сейчас занимается модой.
Они думают только о том, чтобы поражать. Но кого?
Я нахожу себя довольно однообразной в том, что делаю. Значит, материал должен быть красив и все тщательно отделано. Надо проявить вкус и показать, что я не изменяю себе. Иначе сказали бы, что это уже не мои платья.
Привыкаешь к уродству, но нельзя привыкнуть к неряшеству.
Что это значит — молодая мода? Что одеваешься, как маленькая девочка? Но ничто так не старит.
В моде, как в архитектуре, главное — пропорции.
Женщина восьмидесяти лет не должна носить платье, какое не идет двадцатилетней девушке.
Новизна! Нельзя все время изобретать новизну. Я хочу делать классические вещи. Я создала сумку, которая постоянно продается. Меня уговаривают выпустить новую. Зачем? Моя у меня уже двадцать лет, я ее знаю, знаю, куда положить деньги и все остальное.
Некоторые женщины любят носить обтягивающие вещи. Никогда! Я хочу, чтобы в мое платье можно было свободно «войти» и наплевать на все остальное.
Когда у меня трудная ткань, я откладываю ее на несколько дней, пока не созреет замысел. Так было с твидом, из которого никогда раньше не шили женские вещи. Я сделала из него безукоризненные костюмы, потому что не смотрела на него какое-то время. И потом «открыла» его.
Не многие владеют чувством цвета.
Глупые женщины стараются поразить мужчин, одеваясь эксцентрично. А мужчин это пугает, они не любят эксцентричности. Им нравится, когда оглядываются на их женщин, потому что они красивы, но если они эксцентричны, это их раздражает; им становится стыдно. Я тоже не появилась бы с мужчиной в зеленом смокинге. Мужчины, которые хотят выделиться с помощью костюма, — кретины.
Женщины смогут выглядеть смешными. Разумеется, я говорю о немногих женщинах. Смешной же мужчина — погибший человек, если он не гений.
Бедность — не противоположность роскоши.
Из моды выходят шляпы и длина платья.
Короткие платья дольше остаются модными, чем длинные.
Женщины, у которых некрасивые ноги, думают, что в длинном платье это не так заметно. Они ошибаются. Длина не помогает.
Живое не может быть уродливым. Женщины говорят мне: «У меня толстоватые ноги…» Я их спрашиваю: «Они вас носят? Это главное. Ноги носят вас, а не вы их. Не думайте об этом, это не то, что делает счастливой».
Одна дама спросила меня:
— Что сделать, чтобы, похудеть?
— Вы здоровы?
— Да.
— Как идут дела у вашего мужа?
— Хорошо.
— Так отчего же вы хотите похудеть?
Ознакомительная версия.
