— Пусть так, — смягчился Старков. — И все же мы не полномочны принимать подпись к воззванию. Поэтому перейдем к ближайшим заботам: листок написан и его следует размножить…
Утром пятого декабря Шепелев и Морозов разложили прокламации в инструментальные ящики токарей и слесарей своей мастерской; Василий Богатырев и Филимон Петров налепили их на перила Калинкива моста, на деревья в Покровском сквере, разбросали по заводской территории, а Карамышев ухитрился подбросить их даже заводским инспекторам и директору Данилевскому.
Узнав, что листки появились сразу во многих местах, директор отступил, не обращаясь к полиции. Расценки в паровозо-механической мастерской были восстановлены.
Весть об этом пошла гулять по Нарвской и другим заставам.
— Так и до большой войны доживем! — радовались мастеровые.
Ульянов торопил группу и сам торопился успеть. Отрывая время ото сна, он написал довольно обстоятельную и понятную для трудовых людей статью «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». В ней он рассказывал о наиболее известных рабочих бунтах за последние девять лет, рассмотрел практически все способы прижимок и денежных вычетов, показал, как с ними бороться.
Статью-воззвание Ульянова Анатолий Ванеев передал на обсуждение группы народовольцев Александрова и Ергина. То дружно приняли ее.
Печаталась она тайно на Крюковом канале, в доме 23/4, в квартире 13 под вывеской портных Михаила и Григория Тулуповых, но на обложке брошюры был поставлен другой адрес: «Издание книжного магазина Л. Е. Васильева. Херсон. Типография К. Н. Субботина, Екатерин, ул., д. Калинина. Продается во всех книжных магазинах Москвы и С..-Петербурга». А титульный лист украсила очень важная строка: «Дозволено цензурою…»
Согласились народовольцы предоставить свою типографию и для выпуска газеты «Рабочее дело». Но с рядом оговорок: агитируя за политическую свободу, призывая к экономической борьбе рабочих за свои права, ее ангоры не должны касаться характера экономического развития России, отношений между пролетариатом и крестьянством, критиковать идейные традиции старого русского революционного движения, выпячивать марксистское воззрение, отрицать террор, направленный на царя и его окружение.
— Метод запрещений: неприемлем в товарищеском споре, — ответил им через Ванеева Ульянов. — Нельзя заранее знать, какие вопросы и в каком свете возникнут на страницах газеты. Правильнее ввести в число ее редакторов представителей от той и другой стороны, наделив их правом вето.
В конце концов народовольцы уступили. Не имея готовых материалов и твердого направления, они вынуждены были отдать первый номер «Рабочего дела» социал-демократам. Полностью.
Это была удача. Распорядительный центр незамедлительно решил ею воспользоваться. Уже шестого декабря он собрал районные комитеты — и вновь на Симбирской улице, у Радченко.
От имени центра выступил Анатолий Ванеев. Коротко и толково рассказал он о переговорах с народовольцами. Кроме него в них участвовали Клипович и Якубова. Соглашение давало «старикам» свободу действий. Сам собою встал вопрос о главном представителе в совместной редакции. По сути дела, вопрос этот был иредрешеп: газета задумана и уже делается Ульяновым. Но тут случилось непредвиденное: Ляховскнй предложил утвердить представителем Цедербаума.
— Юлий Осипович по природе своей литератор. Зто, как вы знаете, у него в крови — от деда, отца, дяди… Возьмите во внимание и другое: он одинаково свободно владеет теорией и практикой социал-демократического движения. Получил опыт тюрьмы и высылки. Редактировал брошюру «Об агитации»…
Воцарилось неловкое молчание. Почувствовав неладное, Цедербаум изобразил улыбку:
— Но у газеты уже есть редактор, а значит, и представитель. Я говорю о Владимире Ильиче. Думаю, нет надобности перечислять, почему… А я, коли зашла речь и обо мне как о работнике распорядительной пятерки, готов способствовать ему всеми силами.
— Кто ще хоче сказати? — спросил Степан Радченко, ставший неофициальным членом центра. — Коли немае желающих, будемо считать предложение Юлия Осиповича принятым.
Тогда поднялся Владимир Ильич.
— Хочу предупредить заранее, — испытующе оглядев товарищей, сказал он. — Обязанности редактора я буду понимать самодержавно. Без этого не обойтись. Прения по каждой статье не позволят нам быстро идти вперед. В то же время обещаю не делать поправок, которые по содержанию и стилю необязательны. А сейчас предлагаю сбсудить материалы первого номера. Они практически готовы.
— Вот это скорость! — поразился Трешохин.
— Будем принимать каждую статью сразу или начнем с общего плана выпуска?
— Сначала начнем, а потом — будем, — ио унимался Тренюхин. — Прежде чем съесть блюдо, неплохо было бы увидеть его целиком.
— Не лучше ли оставить гастрономические вопросы до вечера?
— И правда, — поддержал Ульянова Александр Малченко, — потерпим до Дворянского собрания…
Вечером в зале Дворянского собрания намечен традиционный благотворительный бал в пользу неимущих студентов. На этот раз право вести его получила корпорация Технологического института, представленная артистической, танцевальной и хозяйственной комиссиями. В первые две вошли студенты из состоятельных семей. Концерт взяли на себя кавказцы. Устройство киосков, буфетов, продажу цветов, шампанского они с охотой уступили Запорожцу, Малчеико, Ванееву. Откуда устроителям бала знать, что две трети выручки хозяйственная комиссия употребит на выпуск прокламации, помощь бастующим, содержание нелегальных квартир или приобретение запрещенной литературы, а теперь и на организацию газеты «Рабочее дело»…
В Дворянское собрание решено пойти всем — повеселиться, а заодно поработать ради пополнения кассы организации.
— Начинаем слухання! — громко объявил Радченко.
— Открыть первый номер газеты я предлагаю передовой «К русским рабочим», — стремительно, без пауз заговорил Ульянов. — В ней содержатся исторические задачи российского пролетариата и главная из них — завоевание политической свободы. К передовой цримыкает статья о Фридрихе Энгельсе, чьи заслуги перед мировым рабочим движением неизмеримо велики. Далее следуют материалы о том, как рабочее движение распространяется по промышленным центрам России, какие оно приняло формы в этом году — у ткачей Белостока, в Ярославле, Иваново-Вознесенске, у нас в Петербурге. Это дает единую картину подъема, в котором велика роль прежде всего социал-демократического направления. Эта роль с каждым днем возрастает. Мы приобретаем опыт и значение партии. Рабочей партии. Слово «рабочей» не следует понимать узко. Крестьяне — те же рабочие, но на иной ступени. Они более разобщены, неподатливы к общей борьбе. Тем не менее они участвовали и будут участвовать в этой борьбе — на стороне угнетенных! А потому следующая статья — о положении сельских рабочих в юго-восточных губерниях — имеет прямую связь с материалами о городских стачках. Написана она живо, дельно. Единственный недостаток: великовата для газеты. Но, по моему мнению, с этим недостатком можно справиться. И наконец, ответ на письмо, которое министр внутренних дел Дурново с надписью «совершенно доверительно» адресовал обер-прокурору святейшего синода Победоносцеву. Письмо направлено против учителей воскресных школ, использующих легальные возможности для воспитания рабочих в духе неповиновения государственному порядку и общественному строю. «Министр смотрит на рабочих как на порох, а на знание и образование как на искру; министр уверен, что если искра попадет в порох, то взрыв направится прежде всего на правительство». В этом суть письма. Суть нашего ответа: «Рабочие! Вы видите, как смертельно боятся наши министры соединения знания с рабочим людом! Покажите же всем, что никакая сила не сможет отнять у рабочих сознания! Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они — сила!» Как видите, охват первого выпуска выходит далеко за петербургские рамки и учитывает не только экономическую, но и политическую борьбу. Это момент принципиальный, он определяет линию нашей работы в дальнейшем. Будут возражения, уточнения, вопросы?
