Дискографической компании Амоса каким-то образом удалось включить его в этот удивительный проект, и – к удивлению Амоса – после первых же концертов его альбом стал разлетаться с бешеным успехом во всех странах, где проходили его гастроли.
Так в жизни Амоса начался период тяжелейшей работы, когда он был вынужден проводить в разъездах около трехсот дней в году. Правда, результаты этих усилий оказались просто невероятными; мы бы, конечно, не осмелились приводить их здесь, если бы речь не шла об абсолютно правдивой истории, на изложение которой потратили целые реки чернил журналисты всего мира.
Вскоре альбом Амоса стали буквально сметать с прилавков. В Германии производители компакт-дисков однажды были вынуждены работать все выходные, чтобы удовлетворить нескончаемые запросы покупателей – по их утверждению, доселе беспрецедентные. То же самое произошло во Франции спустя два месяца, а потом и в Америке, где до этого момента барьер, возведенный перед неанглоязычными исполнителями, казался практически непреодолимым.
Что же случилось? Этим вопросом задавались все вокруг, включая Микеле, который, не теряя времени, вновь с головой погрузился в проект Амоса. На сей раз он отдал ему все свои силы, забросив все, чем занимался до этого, и полностью сосредоточившись на карьере певца, с каждым днем все больше похожей на прекрасную сказку. Амос взлетел на самые вершины хит-парадов всего мира, причем как в популярной, так и в классической музыке. Теперь его буквально разрывали на части: дискография настойчиво призывала его к продвижению своего альбома, а концертные залы и театры неустанно требовали выступлений, предлагая космические гонорары, отказываться от которых было все сложнее, тем более Амосу, до последнего времени считавшему себя простым деревенским парнем, едва сводящим концы с концами, чтобы содержать семью…
И все же, невзирая на атмосферу окружающей эйфории, оглушительного успеха и внезапно изменившихся финансовых обстоятельств, он пытался не слишком меняться сам и по возможности не менять свой образ жизни. В его сердце по-прежнему главенствовали родные и друзья, а также все его земляки – те, кто ждал его возвращения с фестиваля с огромным плакатом: «Амос, спасибо за то, что заставил всех встать в Сан-Ремо!» Этого ему никогда не забыть.
Путешествуя по всему миру, он старался повсюду демонстрировать скромность, естественность, сдержанность и несгибаемость характера, свойственные истинным жителям Тосканы. Возможно, именно эти качества делали его привлекательным в глазах Отца Небесного. Так же как и в глазах президента США, который лично пригласил его выступить перед ним. Кто знает? Амос сам частенько задавался этим вопросом, но не мог найти ответ, который бы отличался от того ироничного и в то же время благочестивого ответа, который он давал журналистам: «Будь что будет, на все воля Божья».
Время летело стремительно, и события – одно невероятнее другого – сменяли друг друга с бешеной скоростью. События эти были настолько поразительными, что описывать их и рассчитывать на то, что читатель безоговорочно в них поверит, практически невозможно. Как бы то ни было, резко изменившийся образ жизни и растущее количество дел привели к тому, что Амосу пришлось призадуматься о переезде в более удобное для его передвижений место. Покупка нового, первого по-настоящему принадлежащего ему дома решала также проблему инвестиций его первых заработков. После длительных и непростых поисков он решил купить красивую виллу на границе с Версилией, в двух шагах от моря, в окружении Апуанских Альп – этого неподражаемого природного шедевра. Помимо всего прочего, там он мог наконец спастись от аллергии, преследовавшей его с времен ранней юности.
В этот же период Элена забеременела во второй раз. Родился мальчик, которого назвали Андреа. На этот раз Амосу удалось быть рядом с женой в радостный момент рождения сына, и этот новый опыт – такой болезненный поначалу и радостный в конце – сделал его очень счастливым. Газеты соревновались между собой в распространении этой новости, обогащенной самыми невероятными деталями, как правдивыми, так и вымышленными. Знаменитый артист был не слишком этим доволен, но он, увы, уже привык к тому, что его личная жизнь теперь принадлежала всем и каждому.
Как бы то ни было, это был один из самых лучших периодов в жизни Амоса, невзирая на вечную усталость, физическую и психологическую, и некоторые проблемы со здоровьем у его близких. Он чувствовал, что чудесный попутный ветер продолжает раздувать его паруса, сжимал кулаки и благодарил судьбу за то, что существует, и за все то, что она дарит ему, а главное, его родителям, которые столько сделали для него, которые когда-то переживали, что он не сможет самореализоваться и найти достойное занятие в жизни.
Честно говоря, одна мысль не давала ему покоя: он находился в постоянном конфликте с собственным голосом, который не только не хотел покоряться его требованиям, но и каждый день вел себя по-разному, каждый день доставлял все новые проблемы, быстрое решение которых не отыскали бы даже самые искусные маэстро. Кроме всего прочего, ему предстояло решить крайне острый и одновременно крайне важный вопрос, связанный с высокими нотами, которые у Амоса не всегда получались. «С твоими средними нотами можно очень хорошо петь, зато с высокими можно делать хорошие деньги!» – как-то сказала в шутку известная преподавательница вокала, чтобы стимулировать его. Амос очень расстраивался по этому поводу: он не сможет до бесконечности исполнять лишь композиции, где мало высоких нот. Скоро критики все пронюхают и разбомбят его… Это заставляло его день и ночь с маниакальной навязчивостью думать о собственном голосе. Иногда он вставал среди ночи, пока вся семья спокойно спала, чтобы испробовать очередной высокий звук. Впрочем, когда его мучили сомнения по поводу своих вокальных способностей, он вообще не мог уснуть, пока не проведет эксперимент. Элена просыпалась и начинала сердиться, хотя и понимала, хорошо зная мужа, что тут не помогут никакие упреки и обиды. Амос всегда был готов извиниться, и ему действительно было неловко, но он осознавал, что не может пообещать, что такое не повторится следующей же ночью.
Однако со временем, благодаря его упорству и везению, у Амоса стали получаться и высокие ноты; поначалу они, конечно, были не слишком длинные и плохо поставленные, но все же. С каждым днем они становились все лучше и лучше, пока не стали наконец самой сильной частью его вокального диапазона.
Следом появилась проблема сочетания различных регистров, но работа над этим вопросом оказалась несравнимо более легкой, чем предыдущая.
