Фауст мог ссылаться на победы, одержанные в 1522 году при Бикоке, в 1524 году при Сезии, в 1525 году при Павии и в 1527 году в Риме. Определяющим моментом стала битва при Павии, когда между собой столкнулись два гиганта; напротив, взятие Рима не имело большого военного значения, не являло собой никакого героизма и оставило скорее неприятное впечатление. Взятые вместе, четыре упомянутые битвы между сильнейшими европейскими правителями обеспечивали успех любого предсказания, прозвучавшего громко и не сулившего магу никакой опасности. Фауст мог объявить об этом лишь позднее, вернувшись с полей сражений (если он действительно находился в Италии). Он мог путешествовать по Италии с 1522 по 1527 год, повинуясь зову странствий и следуя за колоннами ландскнехтов, двигавшимися между полями боевых действий среди полей пшеницы.
В Италии могло быть одержано ещё много побед, и Фауст мог бы успешно применить свои способности для их предсказания. Но у нас есть целый ряд свидетельств, позволяющих считать, что после 1527 года Фауст находился за пределами Италии.
14. По дороге лишений (1527–1528)
С разграблением Рима над Европой повисла мрачная пелена. Даже такие убеждённые лютеране, как Меланхтон, сожалели о жестоком разбое, учинённом неуправляемой солдатнёй. В своё время Леонардо да Винчи прозорливо сказал, что «на земле можно наблюдать существ, всё время воюющих друг с другом ценой огромных лишений и потерь каждой из сторон»{289}. Дым от пушечных выстрелов едва ли поредел, когда Франция и Англия объединились в союз против Карла V и объявили войну империи. Спустя три месяца Оде де Фуа повёл новое войско на Милан. В довершение несчастий по Италии прокатилась эпидемия тифа, по некоторым оценкам, унесшая десятки тысяч человеческих жизней. Пока европейские монархи были заняты прежними играми, армии Сулеймана Великолепного готовились к последнему штурму христианского мира.
В Германии распространялась новая эпидемия колдовства и чародейства. В Вальдзее сожгли очередную жертву – четвёртого жителя из тех сорока трех, которых отправили в тюрьму или в огонь до конца XVI века. Генеральная визитация церкви Саксонии в 1527–1528 годах обнаружила церковное подполье, создававшее и хранившее работы, подобные «Кодексу 849». В 1543 году Лютер с негодованием вспоминал, что при визитации было найдено значительное количество магических книг, хранившихся у деревенских приходских священников и церковных старост, на которых были нанесены такие «дьявольские» надписи, как тетраграмматон и молитвы на древнееврейском языке.
Считается, что примерно в то же самое время появилось ещё одно интересное произведение, приписываемое Фаусту. Эта книга известна как «Практическая Магия Фауста» (Praxis Magica Faustiana). Батлер, датировавшая книгу 1527 или 1577 годом, указала лишь место публикации – Пассау, не предоставив другой информации. Её источником было уникальное книжное собрание Иоганна Шейбля, и несомненно, что речь идёт о документе под названием Praxis Magica Fausti 1571 года, опубликованном Шейблем в 1847 году. В 1875 году майор Герберт Ирвинг перевёл эту книгу на английский, однако воздержался от публикации (такая ситуация нередко повторялась вплоть до конца ХХ века). Оккультист А.Э. Уэйт (1857–1942) использовал рукопись Ирвинга и включил некоторые отрывки в свою книгу по церемониальной магии 1911 года. В 1924 году рукопись попала к юристу Джону Уайту (1845–1928), в конце концов завещавшему её Публичной библиотеке Кливленда (штат Огайо), где эта работа хранится до настоящего дня. Уэйт считал, что, судя по стилистическим особенностям это произведение могло быть написано в XVII веке. Уэйт оспаривал утверждение о заимствовании некоторых положений этой работы из рукописи, хранившейся в муниципальной библиотеке Веймара, поскольку в 1571 году в Веймаре ещё не было муниципальной библиотеки. Возможно, в Веймаре существовала какая-то библиотека, но упоминание о «муниципальной библиотеке» было ошибочным.
В целом Уэйт характеризовал работу как содержавшую «несколько интересных гравюр… и несколько маловразумительных и очень коротких заклинаний»{290}. Весь описываемый ритуал сосредоточен на вызове духа по имени Румоар – нового имени в фаустовском пантеоне. Этого имени нет ни в приписываемом Фаусту так называемом «Чёрном вороне», ни в перечне демонов из работы Вира «Псевдомонархия демонов». Хотя предполагается, что этот дух служит у Люцифера, из ритуала непонятно, чего именно ждать чародею; в тексте не указано ни уловок, свойственных этому демону, ни сферы его влияния. Как в большинстве ритуалов такого рода, избранный способ именования богов соответствует иудейско-христианской традиции, где приказы духу отдаются именем Бога, Иисуса или с использованием тетраграмматона.
Фауст едва ли располагал временем для составления подобного текста, но мы знаем, какой популярностью его имя пользовалось у составителей и продавцов сомнительной литературы по чёрной магии в течение всех последовавших веков.
Если 1528 год сложился неудачно для Европы и империи, то звёзды также не благоволили самому Фаусту. Хотя в 1528 году маг был оклеветан и изгнан из одного из важнейших баварских городов, после этого случая Фауст раскрыл новую и весьма поразительную информацию о себе. Впрочем, сначала было загадочное письмо Агриппы, из которого следовало, что в начале 1528 года Фауст мог находиться в Париже.
«Древние обозначали заведомую глупость пословицей, а именно: “Соваться в Афины со своими совами”; не менее глупо, или даже нечестиво – посылать дьяволов в ад. Ты знаешь, что адом я называю именно эту школу грехов».
Негодующий оккультист Агриппа написал эти строки в Париже 13 февраля 1528 года. Письмо было адресовано «одному другу при дворе короля», которого с некоторым сомнением идентифицировали как королевского врача Жана Шаплена{291}. Определённо речь шла об одном из участников той «школы греховностей», вызвавшей негодование Агриппы, – о человеке, который остался неназванным, но которого нередко идентифицируют как Фауста{292}.
В тот год Агриппа с января оставался в Париже, стараясь освободиться от своих шпионских обязанностей, секретных донесений и вооружённого эскорта до границ Нижних земель. Путешествуя на север от Лиона, где он оставил семью, Агриппа безуспешно старался добраться до Антверпена и начать новую жизнь. Тем не менее у него оставалось время для установления связей с людьми, интересовавшимися оккультизмом и для сбора информации о том, что происходило при дворе. В одном из писем он сообщил, что «недавно с большими затратами привезли сюда из Германии некоего демонолога, то есть мага, которому подвластны духи»{293}.
