Налогоплательщикам нужен был козел отпущения. Но кризис был до такой степени загадочным, в воздухе витало столько жаргонных словечек про деривативы и сложные финансовые инструменты, что человек непосвященный не мог понять, кого винить.
Все больше пальцев указывало на квантов. Запутанная система сложных деривативов и напичканных неимоверным левериджем, подпитываемых супермощными компьютерами хедж-фондов, могла в мгновение ока перемещать вокруг земного шара миллиарды. Все это было создано математиками-колдунами с Уолл-стрит. Теперь наступил крах. Система квантов, бесконечно разветвляющиеся щупальца Денежной сети, должна была повысить эффективность рынка. Вместо этого он стал менее стабильным, чем когда-либо. Популярные заблуждения, например гипотеза эффективного рынка, ослепили финансовый мир. В результате возник огромный кредитный пузырь, который надувался годами. Джереми Грэнтем, придерживающийся «медвежьих» взглядов менеджер Grantham Mayo van Otterloo (GMO) — инвестиционной компании, управляющей институциональными капиталами, с объемом активов примерно в 100 миллиардов долларов, — написал в начале 2009 года в квартальном письме клиентам, озаглавленном «Что мы имеем на сегодняшний момент: Жадность + Некомпетентность + Вера в эффективность рынка = Катастрофа», что причиной обвала стали гипотеза эффективного рынка и кванты. «В стремлении к математическому порядку и стройным моделям, — писал Грэнтем, — влиятельные экономические круги недооценили значение плохого поведения рынка… и молниеносных всплесков иррациональности… В невероятно ошибочную теорию эффективности рынка свято верило большинство и частично верили все наши финансовые лидеры. Экономическая и политическая верхушка спокойно наблюдала, как смертельно опасная комбинация из пузырей активов, ослабленного контроля, опасных начинаний и чертовски сложных инструментов вела нас к катастрофе. Они, видимо, полагали, что такое не могло произойти в рациональном, эффективном мире. И худшей стороной этой веры было то, что она приводила к хронической недооценке опасности, возникающей, когда лопается пузырь активов».
В опубликованной в сентябре 2009 года статье под названием «Как экономисты завели нас так далеко»[167] в New York Times Magazine нобелевский лауреат, экономист Пол Кругман раскритиковал гипотезу эффективного рынка и неспособность экономистов разглядеть возможность огромных скачков цен и обстоятельств, о которых Мандельброт предупреждал еще несколько десятилетий назад. Кругман винил во всем «профессиональную слепоту, не позволяющую увидеть саму возможность катастрофических сбоев в экономике рынка… По-моему, экономика как наука сбилась с пути из-за того, что экономисты приняли красивую гипотезу, упакованную в эффектную оболочку математики, за истину».
Хотя коллапс и начался в мутном мире субстандартных кредитов, он проник во все уголки финансовой вселенной, приведя к существенным убыткам везде — от коммерческой недвижимости до фондов денежного рынка. Он угрожал крупным отраслям, например перегруженному рискованными долгами страхованию.
Но не все кванты впали в безумие. Мало кто высказывался более критично о профессии, чем Пол Уилмотт, один из самых прожженных квантов.
Несмотря на жуткий холод на улице, британский математик, помимо очков, был одет в цветастую гавайскую рубашку, застиранные джинсы и кожаные ботинки. Перед Уилмоттом на расставленных рядами пластиковых стульях сидела разношерстная группа ученых — от физиков и химиков до электротехников. У всех участников сборища имелась одна общая черта: они были будущими квантами и слушали вводный курс программы Уилмотта.
Уилмотт хотел, чтобы его воодушевленные слушатели знали, что он не простой квант — если они еще не поняли это по его внешнему виду, который больше подходил для пляжа, чем для Уолл-стрит. Большинство квантов, по его мнению, были погруженными в себя чудиками, асоциальными упертыми фриками, завороженными прозрачным сиянием мира математики и совершенно не подготовленными для выживания в грязном, хищном мире финансов.
— Все сложности от людей, — сказал он. — Мы моделируем не машины, а людей.
Эту мысль Уилмотт годами пытался донести до своих помешанных на цифрах коллег. Безуспешно. В марте 2008 года на своем сайте wilmott.com он в пух и прах разнес уолл-стритскую близорукую культуру квантов. «Банки и хедж-фонды нанимают математиков без опыта работы на финансовых рынках, чтобы строить модели, которые никто не тестирует по всем правилам науки. А потом они используются в ситуациях, для которых не предназначались, трейдерами, которые их не понимают, — писал он. — И люди еще удивляются убыткам!»
Уилмотт долго критиковал квантов. И у него была вся мощь математической артиллерии, чтобы поддержать свои атаки. Он создал много книг по алгоритмическим финансам, публиковался под своим именем в журналах, популярных среди квантов. В 1992 году он начал читать первый курс по финансовому инжинирингу в Оксфорде. В 1999 году он единолично основал Оксфордскую математическую финансовую программу.
Он неоднократно предупреждал, что в один прекрасный день кванты могут в щепки разнести всю финансовую систему. В статье «Использование математики, ошибочное использование математики и злоупотребление математикой в финансах»,[168] опубликованной в 2000 году в официальном журнале Британской национальной академии наук, он писал: «Совершенно очевидно, что необходимо полное переосмысление, если мир хочет избежать вызванного математиками обвала рынка». Когда-то рынками управляли связи. «Но в последнее время стало принято считать, что только люди с докторской степенью по математике или физике подходят для управления хитросплетениями финансового рынка».
В этом-то и была проблема. Доктора наук отличали синус от косинуса, но не всегда могли распознать причины поведения рынка. Они увязли в тонкостях своих невероятных моделей.
Хуже того, они верили, что их модели идеально отражают работу рынка. Для них модели были Истиной. Такая слепая вера, по мнению Уилмотта, была крайне опасной.
В 2003 году Уилмотт покинул Оксфорд и открыл свою программу для обучения финансовых инженеров в разных уголках планеты — от Лондона до Нью-Йорка и Пекина. Постепенно его страх перед неприятностями, которые у него на глазах творились в банковской системе, пока витающие в облаках финансовые инженеры запускали триллионы сложных деривативов, как яд замедленного действия, только усиливался. Благодаря новой программе CQF он надеялся бросить вызов старой гвардии и подготовить новых квантов, которые будут действительно понимать, как работают мировые финансовые рынки — по крайней мере, знать, что возможно, а что нет, и делать прогнозы поведения реального рынка при помощи математических формул.
Это была гонка со временем, и он ее проиграл. Сумасшедшие ученые, которые на протяжении десятилетий творили что хотели в самом сердце финансовой системы, наконец добились своего: они подорвали ее.
Холодным днем начала января 2009 года, через несколько недель после выступления перед толпой воодушевленных квантов в гостинице Renaissance, Уилмотт сел в самолет в лондонском аэропорту Хитроу и вернулся в Нью-Йорк.
Там он встретился со сверхквантом Эммануэлем Дерманом. Стройный седовласый южноафриканец возглавлял факультет финансового инжиниринга в Колумбийском университете. Он был одним из первых квантов на Уолл-стрит и не один десяток лет создавал деривативы для Goldman Sachs, работая рядом с такими легендами, как Фишер Блэк.
Уилмотт и Дерман были обеспокоены хаосом в отрасли и невероятными разрушениями, которым он способствовал. Дерман считал, что слишком многие кванты путали свои стройные модели с реальностью. И все же, будучи квантом до мозга костей, он настаивал, что их профессии должно быть отведено ведущее место на Уолл-стрит.
Уилмотт считал, что профессия сошла с рельс, ее будущее виделось ему печальным. Как и Дерман, он был уверен, что в мире финансов есть место образованным и мудрым финансовым инженерам.
Тогда в январе они совместно написали[169] «Манифест финансовых моделяторов». Это было что-то среднее между призывом к оружию и самоучителем, но там имелось и что-то вроде признания: «Мы встретились с врагом, и этим врагом оказались мы сами». Катастрофу спровоцировали плохие кванты.
«Призрак бродит по рынкам — призрак неликвидности, замороженного кредита и сбоя финансовых моделей, — начали они, иронично перефразируя манифест Маркса и Энгельса 1848 года.
Далее следовало немногословное отрицание самой идеи, что алгоритмические модели могут приблизиться к Истине.
Финансовое моделирование во многом опиралось на физику, достигшую невероятных успехов в прогнозировании поведения материальных объектов на основе их текущего состояния. Физики изучают мир, повторяя одни и те же эксперименты, чтобы исследовать силы и лежащие в их основе почти магические математические законы…
