Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции - Иван Дмитриевич Путилин

– Все.

– И что же, эти служащие – все старые, давнишние, или, быть может, среди них находятся недавно поступившие?..

– Один есть действительно вновь поступивший два дня тому назад на место уволенного от службы при водокачке Андрея Богданова.

– А за что был уволен Богданов?

– За пьянство, грубость, вообще за отвратительное поведение.

Далее следовало выяснить, не являлся ли этот Андрей Богданов в здание Духовной академии в эти дни после своего увольнения. Стали допрашивать некоторых низших служащих. Из их путаных и разноречивых показаний можно было тем не менее установить, что Богданова видели не далее, как накануне убийства Новикова. Одни говорили, что он пробыл тут недолго, другие – что он даже в ночь происшествия играл в карты с пекарями в помещении пекарни.

Несмелость показаний служащих можно было легко объяснить их весьма понятным страхом сознаться «перед начальством» в том, что они водят знакомство и дружбу с прогнанным за пьянство и скандалы Богдановым.

Следственная власть сразу заподозрила Богданова в совершении убийства несчастного сторожа и энергично принялась за розыски. Из опросов лиц, знавших Богданова, мы получили сведения, что у него есть женатый брат Михаил, проживающий на набережной реки Невы, в доме № 57.

Я немедленно отдал приказ полицейскому надзирателю Чебыкину отправиться к Михаилу Богданову, предъявить ему найденное на месте убийства пальто и подробно расспросить его о брате, Андрее Богданове. Результат этого посещения уничтожил последние сомнения следственной власти в личности убийцы.

– Не знаете ли вы, – обратился полицейский чиновник к Михаилу Богданову и жене его Татьяне в присутствии сторонних лиц и дворников, – кому принадлежит это пальто?

Те, перепуганные внезапным появлением полиции, допросом, стали рассматривать пальто.

– Знаю, – ответил Михаил Богданов. – Это пальто моего брата Андрея.

– Да, да, – добавила и Богданова, – его пальто. Сначала оно наше было, мужа моего, а в сентябре прошлого года мы подарили его Андрею. Вот и исправления мои: под мышками в рукав я подшила серый коленкор… Видите, вот он… И карманы серым коленкором подшила, и нижние части рукавов подрезала. Наше, наше пальто.

– Скажите, а не знаете ли вы, где теперь находится Андрей Богданов?

– Не знаем… Этого вот не знаем, – ответили они оба. – Прежде жил он на водокачке, в Духовной академии… Он у нас редко бывал. Не любим мы, когда он приходит, потому что пьяный почти всегда, озорной.

Установив негласный надзор за квартирой Михаила Богданова в надежде, не явится ли туда преступник, я предписал двум нашим агентам приступить к самому тщательному розыску его по всему Петербургу. Разумеется, агенты знали, в какого рода местах следует выслеживать двуногих хищников подобной категории, это трактиры и приюты разврата – тайные и явные. Добрая половина преступников, убийц и воров, из крестьян и мещан конечно, по преимуществу была разыскана и арестована сыскной полицией именно в этих отвратительных притонах. Но ведь их в столице немалое число, особенно «тайных». Случалось, проходили недели, месяцы, прежде чем удавалось захватить какого-нибудь убийцу.

Целый ряд уголовно-криминальных происшествий последних лет показал нам, что очень часто содержатели грязных притонов-трактиров умышленно укрывали своих преступников клиентов, за счет награбленного имущества которых они жирели и богатели. Между ними была своеобразная сделка. Вор или убийца обязывались сбывать содержателю притона если не все, то часть краденого по ценам, разумеется, грошовым. За это «поильцы, кормильцы и увеселители», со своей стороны, обязывались охранять их всячески от бдительного ока сыскной полиции. Они, чуя полицейское выслеживание в своем «заведении» кого-либо из своих тайных посетителей, предупреждали тех особым «телеграфом» о грозящей им опасности попасться в руки агентов. Частенько благодаря этому преступник ускользал на горе и вящую досаду служителей правосудия. Уличить таких содержателей трактиров и притонов в прямом соучастии с злодеями и мазуриками было не так-то легко, благодаря чему пойманные преступники на допросах почти никогда не выдавали этих негодяев.

На этот раз, однако, в поисках Андрея Богданова агентам повезло. Обследовав несколько трактиров и домов терпимости, они зашли в трактир «Коммерческий» на Гончарной улице.

Их внимание привлек полупьяный, с отталкивающим, неприятным лицом субъект, сидевший за бутылкой водки. Одному из агентов бросилось в глаза то, что рукава пальто этого субъекта непомерно коротки. Пальто было узко и в груди, вообще сразу было заметно, что оно с чужого плеча.

– Обратите внимание на этого человека, – сказал один агент своему товарищу. – Что вы скажете о пальто этого субъекта?

– Вы, думаете, оно с убитого Новикова? – ответил тот, сразу понявший мелькнувшую мысль и догадку сослуживца. – Вы ошибаетесь: служители Духовной академии показали на допросе, что у Новикова пальто было очень хорошее, относительно, конечно, а это, взгляните, рвань какая-то.

– Ну, уж такого ответа я от вас не ожидал! – тихо промолвил первый агент. – Неужели вам неизвестна привычка воров и убийц обменивать украденное носильное платье на плохонькое и дополучать разницу, которую они на своем мошенническом жаргоне окрестили «поминанием»?

– Ваша правда, – сконфуженно пробормотал недогадливый агент. – Что же нам делать? Арестовать его?

– Погодите… прежде чем мы это сделаем, не мешает убедиться в справедливости мелькнувшего у меня подозрения. Кто знает? Может быть, это просто галлюцинация нашего профессионального чутья. Мало ли по Петербургу шляется субъектов в пальто с чужого плеча. Вы сидите за столом, а я подойду к нему и немножко его попытаю.

Агент поднялся и нетвердой походкой пьяного человека направился к столику, за которым пил водку подозрительный субъект.

Это был агент Шереметьевский, один из наиболее ловких и даровитых чиновников сыскной полиции.

В тех случаях, когда необходимы были «трансформации», он был положительно незаменим. С ловкостью и талантом заправского актера он мог играть какую угодно роль. Я помню даже такой эпизод, когда он с неподражаемым мастерством превратился в гулящую пьяную бабенку.

Подойдя к столику, Шереметьевский остановился, шатаясь, перед пьяным субъектом:

– П-позволите присесть?

– Зачем? – прохрипел тот.

– Компанию разделить. Кучу я сегодня! Деньги получил, ну и того… кучу. А лицо ваше мне симпатично… ах, симпатично, друг мой любезный!

– Пожалуй… Садись… – также заплетаясь языком, буркнул тот.

– Человек, пожалуйте нам пару пива. Желаем мы оное распить с другом – приятелем Федором.

– Какой я тебе Федор? – захрипел подозрительный субъект.

– Федор… И непременно Федор! – выкликивал Шереметьевский.

– Ан нет!

– Ан да!

– Ан Андрей, понял? Андрей, а не Федор!

– Андрей? Да неужто? Ах, шутить изволите, обознался я! – воскликнул Шереметьевский и, незаметно для пьяного, подмигнул другому агенту.

Тот понял смысл взгляда Шереметьевского, встал и направился