– На твоём столе радиограмма. Она ещё не дешифрована. Почему бы тебе не сделать это? Может, что-нибудь важное.
Ридель подменил меня на вахте, я же спустился в тесное помещение, чтобы дешифровать радиограмму. В ней передавались поздравления Вернеру и Риделю в связи с присвоением им очередного звания обер-лейтенанта.
Вскоре мы оставили за кормой Кадис и подобрались совсем близко к британской зоне насыщенной противолодочной обороны пролива. 6 декабря через два часа после полуночи мы проникли в залив Барбате-де-Франко, где заканчивалось наше крейсирование вдоль европейского побережья. Мы ушли под воду и посадили «У-230» на песчаный грунт. Частые разрывы глубинных бомб в этот день всего лишь в нескольких милях к востоку напоминали нам, что «томми» полны решимости не пропустить через пролив неприятеля. Пока команда отдыхала или делала вид, что отдыхает, я сидел с командиром и обсуждал план прорыва. После нескольких часов взвешивания разных вариантов Зигман решил пройти угол от нашей стоянки до североафриканского порта Танжер и оттуда в самую горловину пролива, где британцы готовят ловушку непрошеным гостям.
6 декабря вечером личному составу подлодки было приказано занять свои места и оставаться там три следующих дня. В 21.00 «У-230» всплыла на гладкую поверхность моря и помчалась на полных оборотах к африканскому побережью. Над нами простиралось безоблачное чёрное небо, усыпанное яркими звёздами. Как только мы вышли из-под защиты испанского берега, радиолокационные импульсы стали барабанить по нам с возрастающей частотой. Доверившись оператору нащего радара, мы продолжали продвигаться вперёд с бьющимися от волнения сердцами.
– Впереди объект – громкость три!
Предупреждение прозвучало в ночи, как звон бьющегося стакана. Мы бросились в рубку, и лодка немедленно нырнула в глубину. После того как напряжение спало, наступила тишина. Ободрённые этим, мы снова всплыли. Однако после восьмимильной гонки настойчивый импульс снова загнал нас в глубину.
В 23.00 мы всплыли и, не обнаружив в небе самолётов, двинулись вперёд. Во время крейсирования зарядили батареи достаточно, чтобы электричества хватило на три дня хода под водой. Лодка прошла значительное расстояние, извергая сверкающие фонтанчики вокруг своего корпуса и оставляя позади целую милю предательских пузырьков. Как ни удивительно, нас всё же не обнаружили. Мы двигались вперёд до тех пор, пока не увидели огни Танжера, затем повернули на восток и пошли к узкой горловине пролива между двумя континентами.
Вскоре мы смешались с флотилией африканских рыболовных судов, нахально лавируя между ними зигзагами. Постепенно лодка подошла ближе к проливу. Через 40 минут мы оставили позади ничего не подозревавших рыбаков и подошли к горловине на опасную дистанцию. Здесь радиолокационные импульсы били особенно громко. Не было никакой необходимости торопить нашу фантастическую удачу. Мы ушли под воду.
7 декабря в 00.45 «У-230» начала своё бесшумное движение под водой. На глубине 40 метров она шла с небольшим дифферентом, имевшим, однако, тенденцию к нарастанию. Установленная скорость лодки достигла полутора узлов. Это было достаточно только для того, чтобы лодка держалась на плаву. Однако течение на глубине погружения имело скорость три узла, что давало нам ускорение хода до четырёх с половиной узлов. Ожидалось, что возле горловины пролива течение возрастёт ещё больше. В самой горловине оно достигало пика и составляло на выходе в Средиземное море восемь узлов.
Я устроился в помещении центрального поста в ожидании развития событий. Наш лучший акустик Кестнер вскоре услышал слабый шум винтов и импульсы «асди-ка» прямо курсу. Возникли и другие странные шумы, которых он никогда не слышал. Оставив за себя Фридриха, я пробрался в радиорубку, чтобы разобраться в этом феномене. Я надел другую пару наушников и стал слушать. Новые шумы явно отличались от знакомых назойливых импульсов «асдика». Кестнер предположил, что они исходят от британского радара нового типа. Это было что-то вроде посвистывания и писка резиновой детской игрушки, которую сжимают. Наконец я догадался:
– Это не новый радар, Кестнер, это разговаривают дельфины! Прислушайся, ты сможешь даже различить их голоса.
Мы слушали как зачарованные разговор дельфинов, которые с удовольствием кувыркались в подводном течении. Одни из них развлекались поодаль от нашей лодки, другие тёрлись о её корпус, но им всем, кажется, понравилась стальная рыбина, приплывшая, как им, видимо, показалось, чтобы поучаствовать в их играх. Голоса дельфинов усиливались по мере нашего приближения к горловине пролива, но так же обстояло дело и с импульсами «асдика». Когда же вдали прогрохотали первые разрывы глубинных бомб, наша шумная компания поспешила возвратиться в Атлантику.
Над нами несколько британских эсминцев старательно бороздили поверхность пролива в поисках лазутчиков. В 10.00 их активность достигла апогея. Импульсы «асдика» забарабанили по нам, словно градины, однако верхние слои воды другой термальной плотности создавали защитный покров для лодки. Не обнаружив нарушителей, эсминцы прибегали к старому трюку – они начали швырять глубинные бомбы наугад. К полудню, когда я вновь встал на вахту в помещении центрального поста, импульсы немного ослабли и удалились за корму. Очевидно, мы вырвались из блокады и прошли горловину пролива. Потихоньку напряжение спадало, а к 16.00 Зигмана прорвало.
– Главмех, – обратился он к Фридриху, – подними лодку на перископную глубину. Посмотрим, удалось ли нам выбраться. Интересно взглянуть на место, где сходятся Европа и Африка. Старпом, полюбуйся на это.
Капитан занял место у перископа. Он быстро повернул его вокруг своей оси, проверяя, есть ли в непосредственной близости опасность, затем понаблюдал некоторое время за левым горизонтом, за правым и, наконец, вновь повернул оптику налево. После этого сказал:
– Думаю, мы оставили скалу далеко за кормой. Передайте мне справочник.
Я подал ему тяжёлый фолиант морского справочника по испанскому побережью. В нём был помещён снимок, изображавший вид с моря Гибралтарской скалы.
– Точно, мы её уже прошли. Лодка двигалась значительно быстрее, чем ожидалось. Позовите Прагера. Хочу получить у него некоторые пеленги.
Вскоре штурман снабдил нас точными вычислениями. Диаграмма Прагера дала поразительные результаты. Гибралтар находился за кормой нашей лодки на дистанции семь с половиной миль. На это расстояние мы уже проникли в Средиземное море. Быстрый подсчёт показал, что наша скорость в подводном положении составила в целом 14 узлов. Из них 12 с половиной приходились на скорость течения.
