Ознакомительная версия.
Это были русские люди — славяне.
Такой кардинальный поворот в кадровой политике возник в результате большой и длительной пропагандистской подготовки и борьбы с внутрипартийной оппозицией, костяк которой составляли ленинские назначенцы, плоды борьбы Ленина с «великодержавным шовинизмом», который он считал гораздо более опасным, чем местный национализм, присущий отдельным представителям национальных меньшинств. Сталин на съездах, пленумах и совещаниях доказывал обратное, а после смерти Ленина стал соответственно действовать, собирая свою команду.
На одном из выступлений он прямо заявил:
«Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно…
Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного… — это значит, сказать несообразность».
Здесь Сталин явно полемизирует с Лениным, который называл русских нацией, «великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда».
Но оппозиция сдаваться не хотела. Они, «верные ленинцы», считали себя, несмотря на болезни и возраст, достойными руководить страной.
В отчетном докладе на XVII съезде партии в марте 1934 года он, говоря о таких типах партийных чиновников, заявил:
«…Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решение партийных органов и которые разрушают, таким образом, основание партийно-государственной дисциплины.
На что они рассчитывают, нарушая партийные и советские законы? Они надеются на то, что советская власть не решится тронуть их из-за их старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решения руководящих органов…»
Выступал на съезде и Киров. Он бичевал фашизм, русское черносотенство и национал-большевизм.
Напуганные сталинским намерением покончить с диктатурой вельмож, регионалы в республиках и областях попытались снять Сталина с должности и заменить его Кировым. Но тот испугался и таким образом подписал себе приговор. Кто его устранил — по этому поводу исписано бумаги очень много.
В своем политическом курсе Сталин исповедовал государственный патриотизм, состоящий из трех китов: централизм, сильная армия и активная роль на международной арене. Он пытался отделить государство в лице исполнительного аппарата от партии. В руки первого он намеревался дать чисто управленческие функции, в руках второго — идеологические и кадровые.
Прежде чем прийти к этой идее, Сталину нужно было пройти долгий путь проб и ошибок, взлетов и падений, сражаться в лобовую и заходить с тыла, чтобы осознать весь вред и бред партократии.
Вот почему сразу после смерти Сталина Лаврентий Берия, видя себя на посту нового поводыря России, проталкивал эту идею, страшно напугав Хрущева, которому отводилась роль этакого партийного секретаришки.
* * *
Как вулканы зарождаются в недрах Земли, а цунами — в океанских просторах, так и репрессии в СССР нередко возникали в глубинках с одобрения карательного органа. Ярким примером могут служить некоторые факты. Приведу два.
9 августа 1934 года Народный комиссар внутренних дел СССР Генрих Ягода, — как писал Александр Елисеев, — отправил на места циркуляр-шифровку, в которой приказал создать при каждом концлагере ведомственный суд, суд НКВД. В телеграмме сообщалось о запрещении обжалования приговоров и выдвигалось требование согласовывать даты приговора лишь с краевыми прокурорами и судьями.
Политбюро и сам Сталин были в шоке от подобного сепаратного мероприятия, но это вовсе не привело к падению «верного сталинского сатрапа». С ним был заключен компромисс (внимание! именно компромисс) — лагерные суды оставались, но им разрешали право кассационного обжалования.
Тогда Сталин заметил, что органы частенько идут впереди самой партийной верхушки в развязывании репрессий.
В сентябре 1934 года он инициировал создание комиссии в составе Л.М.Кагановича, В.В.Куйбышева и И.А.Акулова (прокурора СССР). Ее целью была проверка органов на основании жалоб в ЦК.
В частности, жалобы касались дела о «вредительстве» в Наркомате земледелия (1933 год), по которому репрессировали около сотни ответственных работников. Комиссия выявила серьезные нарушения, допущенные в ходе расследования этого и других дел.
Сталин вообще хотел назначить Акулова главой тайной полиции вместо Ягоды, но тот упорно не хотел выпускать такой пост из своих рук. Довольно странно, если считать Сталина всесильным диктатором, а самого Ягоду бесхребетным подхалимом.
Ведь если верить нашим тираноборцам, решение Сталина было законом, неукоснительно исполнявшимся.
В том же году были выявлены серьезнейшие нарушения законности со стороны ГПУ Таджикистана. Его местное руководство во главе с Солоницыным развернуло репрессии против ответственных работников. Только в 1933 году их было арестовано 662 человека. При этом первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Гусейнов был во всем согласен с действиями органов.
Узнав о репрессиях, Сталин вызвал руководство республики и Солоницына в Москву на ковер. Бывший тогда членом ЦК Компартии Таджикистана и наркомом земледелия республики М. Урунходжаев так передает состоявшийся разговор между Сталиным и руководителем ГПУ Таджикистана:
«Сталин задает вопрос Солоницыну:
— Товарищ Солоницын, сколько человек Вы арестовали?
Он ответил:
— Пока 662. Пока…
— А где у вас было вооруженное восстание? — Сталин задает такой вопрос.
— Товарищ Сталин, вооруженного восстания в Таджикистане не было, — отвечает Солоницын.
Потом Сталин опять спрашивает:
— А при наличии вооруженного восстания сколько же руководящих работников арестуете?».
После беседы было принято решение отозвать Солоницына и провести тщательную проверку ситуации, сложившейся в республике.
Что касается прославляемого Ежова, у него от важности «в зобу дыханье сперло». Николай Иванович хотел поставить во главу угла в государстве свое ведомство. Он хотел сделать тайную полицию по существу самостоятельной ветвью власти. Террор для него уже становился самоцелью с идеей планомерной борьбы с врагами народа.
Нарком НКВД даже решил замахнуться на членов сталинской команды.
По крайней мере в Харькове стали выбивать признательные показания на Кагановича. Арестованный директор Харьковского тракторного завода Бондаренко под зубодробительными ударами дал в НКВД показания на Кагановича, как «контрреволюционера и врага народа».
Ознакомительная версия.
