Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Через несколько дней после такой битвы директор цирка рассказывает мне случайно подслушанный разговор:

— Сегодня, несмотря на обычный день недели, рекордный сбор. Знаете почему? После представления стою в проходе, провожаю зрителей, наблюдаю, с каким настроением они покидают цирк. И вдруг слышу я, один говорит:

«Ну вот, рассказывали, что звери дерутся, а они и не думают!»

Другой:

«Ах, как жалко, что не удалось посмотреть, как эти кошки набрасываются на укротителя».

Третий:

«Это тебе просто почудилось прошлый раз, что звери устраивают бои. Они так хорошо выдрессированы, что и пикнуть не смеют по собственному желанию».

Подумать только! Эти люди специально пришли посмотреть драки зверей, а может быть, если «повезет», то и более жуткое зрелище.

В тот вечер, к моему счастью, леопарды не дрались и некоторые зрители, возбужденные рассказами друзей считали себя чуть ли не обманутыми, что им показали мирных хищников.

Так вот почему сегодня в цирке аншлаг! Публика пришла смотреть кровавое побоище…

Я рассердился. Им нужна моя кровь, мои раны, мои откусанные бицепсы! Но потом увидел в этом слишком откровенно выраженном желании другую, не совсем бесполезную для меня сторону и стал продумывать эти реплики.

Что же привлекало зрителей в цирк в те дни, когда звери дрались, и почему они сегодня так разочарованы?

Если подумать, так они по-своему правы. Будем рассуждать здраво. Диких зверей интересно посмотреть каждому. В зоопарке они обычно бывают спокойными. Да и много ли у нас зоопарков? Ну, допустим, что приезжают зверинцы.

Обратите внимание, как зрители стоят у клеток с хищниками как им хочется вызвать зверя на какой-нибудь поступок как все бывают недовольны, что зверь наелся и спит. И вот стараются расшевелить его, кричат, машут руками, что-нибудь бросают в клетки. Не из злобы, не из жестокости, не по дурному умыслу, просто смотреть на спящего зверя — все равно, что смотреть на картинку. А двигающийся зверь — совсем другое дело. Когда ходит интересно, а уж дерущийся — и говорить нечего.

Скажите, читатель, много ли вам приходилось видеть дерущихся леопардов и тигров? Даже если вы часто ходите в зоопарк и цирк. А признайтесь, зрелище интересное. Как сразу со многих сторон проявляет себя зверь, когда он почти как на воле.

Не потому ли у площадок молодняка в зоопарках всегда так много народу! Там за решеткой более непосредственная и беззаботная «публика», неволя еще не одурманила ее, не сделала равнодушной к радостям жизни.

Так и с моими дикарями. Конечно, зрители хотели увидеть именно это. А на тысячу человек всегда найдется несколько «кровожадных», которые с интересом будут смотреть, как звери терзают укротитетеля. Правда, эти совсем другое дело, на них можно не обращать внимания. Ну а те, по-настоящему любознательные зрители, отнестись к ним?

В это время я как раз обдумывал образ номера. Конечно, мне хотелось быть оригинальным, ни на кого не походить в работе. Многое в то время надо было еще искать. И вот, сначала посердившись, я понял, что к словам зрителей не грех прислушаться и даже использовать подсказанную ими идею.

Действительно, ведь я демонстрирую хищников, зачем же мне превращать их в безобидных домашних кошек? Но тут вспомнил, какие устрашающие сцены драк животных видел у Куна, и они мне тогда не нравились именно своей жестокостью. Укротитель словно натравливал зверей друг на друга. Нет, это мне не подходит. Ну, а если придумать несколько сценок, в которых звери будут на меня как бы сердиться и нападать? «Сыграют» агрессивность, «сыграют» зверей серьезных, а не шутников, прыгающих с тумбы на тумбу.

Один директор дореволюционного цирка очень не любил, когда на вопрос об опасности укротитель отвечал, что его работа не опасна и не грозит ему смертью. Директор всегда в таких случаях говорил:

— Разве вы хотите, господин укротитель, сказать, что ваши звери — безобидные овечки? Да кто же на них будет смотреть, если они не опасны? Не опасны, значит, они и не интересны. Человек среди стихии, один против целой группы хищников — вот в чем смысл вашего номера. Среди зрителей надо поддерживать надежду, что они смогут однажды явиться очевидцами того, как ваши звери вас съедят! Досадно только, что не можешь заранее знать, когда произойдет такой случай! В этот день зритель не пожалел бы заплатить удесятеренную стоимость билета. Представляете афишу: «Сегодня и никогда! В последний день гастролей звери съедают своего укротителя!»

Конечно, этот директор дурно думал о людях, или судил о них по себе и, уж конечно, все любил доводить до абсурда. Но, как ни прозвучит это дико, в чем-то он прав.

Действительно, боитесь опасности — работайте с овечками. А представьте себе, человек в диком лесу повстречался со зверями. Сейчас, когда так развит туризм, это вполне возможно. Один безоговорочно даст себя съесть, а другой, вспомнив, может быть, укротителя, вступит в борьбу и победит. Вера человека в свои силы — великий движущий стимул. Чтобы укрепить веру человека в свои силы, Ален Бомбар рисковал жизнью, переплывая океан в утлой лодчонке без пищи и воды; он хотел доказать, что даже в почти безнадежном положении человек способен победить стихию.

Я считаю, что играть на опасности, смаковать ее — не достойно, но и подчеркивать несуществующую безопасность тоже не следует. Бесполезно прикрашивать правду таком номере, как укрощение хищников.

Не могу одобрить дрессировщиков, которые ходят по улицам со львами и тиграми на поводке, разъезжают с ними на автомашинах, приводят на пляж. Для таких прогулок приспосабливают либо слабых, либо молодых зверей. Но тогда непонятно, почему вечером этого же зверя показывают из-за железной решетки с брандспойтами и револьверами наготове. Реклама — вещь нужная, но таких жертв она все-таки не стоит.

Итак, риск. Он есть, он непременное условие нашей профессии. И ни скрывать его, ни подчеркивать не нужно. Впрочем, иногда приходится и подчеркнуть. Не для того, чтобы пощекотать нервы зрителей, а чтобы дать им понять истинную ценность трюка, чтобы они могли полнее оценить достоинства артиста и зверей. Лишь понимая это, они подучат большее удовольствие.

Я стал пробовать со зверями разучивать сценки, в которых они непокорны, не подчиняются, огрызаются, примерно такие, как когда-то с леопардом Фифи перед шестом.

Провоцировать зверей на настоящую драку небезопасно. Она может кончиться больницей для меня и рваными ранами для них. Но ведь все это можно проделать и без насилия, в которой всегда для обеих сторон таится опасность. Об этой опасности для меня зрители порой забывают, устремив все внимание на зверей! Может быть, они так во мне уверены? Я им благодарен — это лучшая для меня похвала. Но опасность от этого не уменьшается.