- Где сейчас Жуков? - спросил Рогов.
- В нашем лазарете, - ответил начальник политотдела бригады капитан 1 ранга И.Д. Блинов. - Врачи насчитали у него десять ран. Но старшина упросил не отправлять его в тыл. Друзья ежедневно навещают Жукова, он расспрашивает, как продвигается ремонт катера, и шутит: "Посмотрим, кого скорее отремонтируют - катер или меня".
- Да, с такими богатырями можно горы свернуть,- сказал генерал Рогов. Скоро мы заметили: немцы стали меньше сбрасывать мин. Не то запас их иссяк, не то враг убедился, что мы научились быстро обезвреживать это оружие. Зато участились бомбовые налеты. Стало известно, что враг дважды бомбил заводы в Горьком. Нас он пока не трогал, и, как выяснилось, неспроста. 2 июня фашистская авиация совершила массированный налет на Курский железнодорожный узел. Там ей крепко досталось: немцы потеряли 145 самолетов. Кстати, в числе сбитых оказались и "хейнкели", ранее летавшие на Волгу в качестве миноносцев.
Значит, плохи дела гитлеровской авиации, думали мы, если ей приходится специально оборудованные миноносцы использовать в роли обычных бомбардировщиков. Но радоваться было рано. 12 июня около 50 "юнкерсов" бомбили Саратов. Сообщение о появлении вражеских самолетов мы получили от постов ПВО своевременно, поэтому наши истребители успели вылететь наперехват. Бомбардировщики летели группами. Одна из них направлялась к железнодорожному мосту через Волгу. Нашим артиллеристам и зенитчикам удалось отстоять этот важнейший стратегический объект. Другая группа немецких самолетов бомбила крекинг-завод и причинила ему кое-какой ущерб. В отражении воздушного налета большую роль сыграла артиллерия кораблей нашей 3-й бригады канлодок. Ее командир капитан 2 ранга П.Д. Сергеев, являвшийся в этом районе старшим морским начальником, быстро рассредоточил корабли на рейде. Они вели огонь по самолетам, прикрывая нефтеналивные баржи и мост.
Когда мы, склонившись над оперативной картой, разбирали действия наших войск по отражению вражеского налета, начальник штаба флотилии Григорьев сказал:
- Фашисты этим не совсем удачным налетом наверняка не ограничатся. Надо нам понадежнее прикрыть Саратов, особенно железнодорожный мост.
Начальник оперативного отдела Колчин предложил сформировать еще один, девятый, боевой участок в районе Саратова.
Принимаю решение послать в распоряжение Сергеева дополнительно дивизион катеров-дымзавесчиков, отряд бронекатеров и две плавучие зенитные батареи. Самолетом направился в Саратов флагманский химик флотилии капитан 2 ранга Земляниченко. Его задача - организовать задымление моста и других объектов в случае вражеского налета.
Наши предположения оправдались. 13 июня фашисты повторили налет на крекинг-завод, а на следующий день и на железнодорожный мост. Земляниченко отлично справился со своей задачей: мост задымили, фашисты его ночью не нашли, и бомбы упали в реку. Дым-завесы помогли спасти и завод.
А еще через несколько дней 30 фашистских бомбардировщиков совершили налет на Камышин. Основные удары они метили по нефтебазе, элеватору и кожевенному заводу. Дружными усилиями армейцев и моряков налет был отбит.
В Куйбышев прилетел Главнокомандующий ПВО страны генерал-лейтенант М.С. Громадин. Он принял нас, рассмотрел наш план противовоздушной обороны Волги, особенно расстановку сил для охраны саратовского моста и рейда. Одобрил. На прощание генерал с улыбкой заметил: "Раз за оборону моста взялись моряки, то можно за него не беспокоиться..."
Лестно было нам слышать эти слова, но мы понимали, что они ко многому нас обязывали.
Не задерживаясь, мы немедленно направились в Саратов. На переходе получили донесение о том, что минувшей ночью фашисты снова бомбили Камышин. Фашистская авиация атаковала и нашу зенитную батарею в Горном Балыке. Это была отличная батарея, зенитчицы ее уже не раз вели бои с врагом и каждый раз выходили победительницами. Истребители и зенитный огонь не дали фашистам вести прицельное бомбометание. Ни город, ни суда на рейде не пострадали.
Старшим морским начальником в Камышине был капитан 2 ранга В.А. Кринов, командир 2-й бригады тральщиков - человек решительный и энергичный. Под стать ему были и командиры дивизионов. Мне особенно запомнился командир 6-го дивизиона капитан-лейтенант А.Ф. Аржавкин. Он дневал и ночевал на реке, переходя с корабля на корабль. Узнав о приближении вражеских самолетов, Аржавкин успел подтянуть свои корабли к рейду, и они тоже приняли участие в отражении налета.
Замечу сразу, В.А. Кринов проявил себя умелым организатором, дружно работал с речниками. И результаты были налицо - он первым закончил боевое траление и очистил от мин меженные фарватеры своего района.
В ту же ночь на 19 июня мы узнали от наших соседей - моряков Каспийской флотилии, что фашисты бомбили Астрахань, подожгли нефтебаржу и плавучий рыбозавод. Канлодка "Ленин", отражая налет, подбила фашистский бомбардировщик. Экипаж совершил посадку на воду и пытался скрыться на надувной лодке. Проходивший мимо рыбачий мотобот взял немцев в плен. Среди них оказался майор Кляс - командир миноносной эскадры, действовавшей на Волге. Это был матерый фашист, его грудь украшали четыре Железных креста. Вел он себя буйно, рыбакам пришлось с ним повозиться. В схватке Кляс был убит. При нем оказалась карта со всеми маршрутами полетов на Волгу. Это был очень важный для нас документ. Мы поздравили соседей с удачей.
В Саратов пришли днем 20 июня. Катер замаскировали в зелени у восточного берега. Заслушали доклад капитана 2 ранга Сергеева о принятых им мерах ПВО и обошли все наши корабли. Настроение у моряков было боевое. Они снова и снова проверяли зенитные пушки и пулеметы.
Железнодорожный мост легкой ажурной строчкой висел над рекой. По нему непрерывно шли составы с боеприпасами, техникой, войсками. Сюда подходили пути с Урала, из Средней Азии, Сибири. Не зря фашисты так зарились на этот мост.
Наступили сумерки. Город притих. Ни огонька! Затемнение отличное, но все же иногда слышались короткие свистки, когда милиционеры или военные патрули замечали где-нибудь светящуюся щель.
Наши корабли включались в общий план обороны города. Почти совсем стемнело, когда в небо поднялось несколько аэростатов заграждения. Маловато, думалось мне. Я вспомнил целый лес аэростатов, маячивших в небе над Ленинградом. На реке тишина, притаились наши кораблики, орудия смотрят в небо.
С берегового поста донесся сигнал воздушной тревоги. Летят! Через несколько минут мы с мостика БМК услышали нарастающий гул авиационных моторов и резкий лай зениток. Разом вспыхнули прожекторы, лучи, как шпаги, то скрещивались, то расходились в стороны. Разрывы снарядов уже над головой, но самолетов не видно. По шуму можно было определить, что идут они волнами. Сообщили, что и наши истребители в воздухе. Но их тоже не видно и разобрать что-нибудь в темноте просто невозможно, видны только голубые полосы прожекторов. Я глянул в сторону моста. Он исчез в пелене дымовых завес, поставленных кораблями. Николай Петрович Зарембо тихо проговорил:
