Ознакомительная версия.
Чем дольше мы гнали и теснили немцев, тем плотнее становились их боевые порядки. У себя дома они отбивались зло, упорно, с ожесточением загнанного в угол зверя. Оборонялся каждый рубеж, каждый населенный пункт. Наступая, мы ориентировались по картам, которые очень неточно отображали местность: если на карте был показан чистый лес, на самом деле в этом лесу могли находиться заводские и фабричные постройки, коттеджи. Вести бой в таком «лесу» было тяжело, так как все каменные постройки были приспособлены к ведению огня из пулеметов и пушек. Оборонявшийся в лесу неприятель стремился заставить нас развернуть как можно больше сил на подступах к населенному пункту и навязать нам длительную борьбу с уже ослабленными силами на его окраинах. По мере нашего продвижения к населенному пункту сопротивление противника нарастало, и поэтому возрастала напряженность боя.
Главная роль в боях за населенные пункты отводилась штурмовым группам. Они использовались для уничтожения гарнизонов противника, оборонявших отдельные здания. Состав штурмовых групп, в зависимости от объекта, был следующим: стрелковый взвод или рота, отделение или отделения саперов, химики с ранцевыми огнеметами, двумя танками или взводом танков и несколькими орудиями от среднего до крупного калибра, часто самоходно-артиллерийские установки.
Перед подготовкой боя в штабе дивизии мы тщательно продумывали способы борьбы с противником за тот или иной населенный пункт, а также инструктировали командиров штурмовых групп или отрядов.
Теперь мы действовали со знанием дела, имея за плечами богатый опыт войны. Надо сказать, что боевые успехи достигались четкой подготовкой боя. Большое внимание уделяли организации взаимодействия частей дивизии с приданными и поддерживающими частями, соседями, первых и последующих эшелонов.
Надо сказать, что противнику редко удавалось нарушить наши организованные удары, и они, как правило, проводились без каких-либо значительных изменений.
Основными моими помощниками при подготовке, организации и проведении боев были инициативный и смелый начальник штаба дивизии полковник Т. Я. Новиков, хорошо подготовленный офицер начальник оперативного отделения подполковник A. B. Неретин, исполнительный, очень симпатичный и скромный начальник инженерной службы подполковник Н. М. Ваганов, с которым всегда было приятно общаться, и, конечно, начальник разведки дивизии подполковник Е. Г. Шуляковский, друг Ваганова и такой же исполнительный и скромный человек, наделенный огромным чувством ответственности за порученное дело и безмерной отвагой. В работе по подготовке и мобилизации личного состава деятельное участие принимали офицеры политотдела дивизии, возглавляемого полковником В. И. Хирным.
Большую помощь оказывали нам начальник тыла дивизии подполковник Урюмов и его начальник штаба Л. Н. Хашковский. Они освободили меня и штаб дивизии от всех забот по обеспечению частей дивизии продовольствием и даже боеприпасами. Они образцово справлялись с материальным обеспечением частей дивизии.
Хуже было дело с артиллерией. После тяжелого ранения командующего артиллерией полковника Н. П. Кляпина артиллерию дивизии возглавляли недостаточно подготовленные офицеры, поэтому основную работу по подготовке артиллерии к бою приходилось перекладывать на свои плечи. Не раз в штабе дивизии вспоминали мы добрым словом Кляпина и очень жалели, что не было его с нами.
С 13 по 20 марта чрезвычайно тяжелые бои развернулись на восточном берегу реки Одер, южнее Штеттина. Гитлеровцы держались крепко, каждый метр надо было брать с боем. Трудно было очень еще и потому, что терять бойцов приходилось на последних этапах войны, хотя дрались они с таким энтузиазмом, что даже не приходилось торопить их с продвижением. Надо признаться, я не давал задерживаться командирам полков на наблюдательных пунктах, и, чтобы темпы нашего наступления не замедлялись, мы обеспечивали части дивизии огнем всей наличной артиллерии и танками, вплоть до тяжелых.
Дав некоторое время для продвижения полков, я переходил со своего НП на НП одного из командиров полков, действующего на основном направлении. Я предупреждал командира полка по телефону или рации, что ему пора переходить на новый НП, а сам переходил на его. Так было все время при наступлении на Финкенвальде и Альтдам.
Дивизию в то время поддерживал всей своей артиллерией командир артиллерийской дивизии генерал H. A. Зернов. Я видел, что ему, как артиллеристу, не были по душе частые смены наблюдательных пунктов. Он считал, что так часто переносить НП дивизии нельзя, и однажды даже пригрозил, что откажется поддерживать нашу дивизию. Я старался доказать ему, что нельзя давать возможность противнику закрепляться на новом рубеже. Кроме того, я постоянно требовал от Зернова не жалеть снарядов, которые он расходовал очень экономно, для поддержки наступления полков.
Наконец населенные пункты Альтдам, Хонендорф и Финкенвальде были нами захвачены. Целыми колоннами по железнодорожному мосту через Одер немцы удирали в Штеттин. И тут вся артиллерия Зернова, экономившая снаряды при нашем наступлении, всеми своими артбригадами открыла по удирающим такой массированный огонь, какой мне редко приходилось видеть и слышать.
Как же зол я был на Зернова! Он экономил снаряды, уверяя меня в ограниченном их количестве, когда они нам были очень нужны для успешного наступления, а теперь расходовал не жалея. Не берусь судить, кто из нас был прав.
Выйдя на восточный берег Одера, южнее Штеттина, дивизия расположилась в складках местности, укрывшись от наблюдения противника, и по приказу командующего занялась подготовкой передового батальона 1071-го стрелкового полка к форсированию реки. Нашей целью был захват дамбы на западном берегу Одера у населенного пункта Лунов. Ширина поймы реки в этом месте более 700 м при глубине от 30 до 70 см. Мы понимали, что при таких условиях форсирование Одера представляло собой огромную трудность. По мелководью переправочные средства до основного русла реки нужно было тащить на себе на виду у противника, под его прицельным огнем. Я относился крайне отрицательно к решению начальства форсировать устье Одера, так как это грозило огромными потерями личного состава дивизии. Но на войне рассуждать не полагается, получил задачу — выполняй. С командиром корпуса генералом Сиязовым и начальником штаба дивизии полковником Новиковым мы скрепя сердце вынуждены были полученную задачу выполнять и готовить передовой батальон по всем правилам.
17 апреля передовой батальон приступил к форсированию реки, вернее ее поймы. С первых же шагов стало ясно, что нас постигнет неудача и на наших глазах произойдет трагедия, равной которой еще не было. Чтобы все-таки предотвратить бессмысленные потери, я, на свой страх и риск, отказался от дальнейшего форсирования и просил командующего армией дать дивизии другой участок, южнее, где пойма не была столь широкой.
Ознакомительная версия.
