Анна Франк - Убежище. Дневник в письмах

Менеер: О да, невероятные!

Мефрау: Да-а!

Менеер: Эти немцы наверняка напоследок выиграют войну.

Мефрау: Очень может быть, я пока еще не убеждена в обратном.

Менеер: Все, я больше тебе не возражаю.

Мефрау: Но ты же, наоборот, всегда возражаешь, ты тут же втягиваешься в спор.

Менеер: Вот уж нет, я отвечаю по возможности кратко.

Мефрау: Но отвечаешь и всегда считаешь, что ты прав. А твои пророчества сбываются далеко не всегда.

Менеер: До сих пор они сбывались.

Мефрау: А вот и нет. По-твоему, высадка союзников произошла еще в прошлом году, Финляндия уже заключила мир, с Италией еще зимой было покончено, русские уже заняли Львов. Нет уж, твои пророчества гроша ломаного не стоят.

Менеер (вставая): Хватит, заткнись наконец-то. Когда-нибудь я тебе докажу, что я прав, когда-нибудь ты у меня схлопочешь, мне осточертело твое кудахтанье, вот погоди, получишь за свои придирки.

(Конец первого действия.)

Я чуть не расхохоталась, мама и Петер тоже с трудом сдерживали смех. Ох уж эти глупые взрослые, пусть бы сначала сами научились себя вести, а потом уже цеплялись к детям со своими вечными замечаниями. Начиная с пятницы мы опять по ночам открываем окна.

Круг интересов семьи, проживающей в Убежище.

(Систематический обзор учебных занятий и читательских вкусов)

Менеер Ван Даан: не учится ничему; часто отыскивает что-нибудь у Кнаура; любит читать детективы, медицинские книги, увлекательные и несерьезные любовные романы.

Менеер Франк: учит английский язык (Диккенс!), немного занимается латынью; романов не читает, но любит серьезные и сухие жизнеописания и книги о разных странах.

Мефрау Франк: изучает английский язык заочно; читает все подряд, кроме детективов.

Менеер Дюссел: изучает английский, испанский и нидерландский без видимого результата; читает все подряд; всегда присоединяется к мнению большинства.

Петер Ван Даан: изучает английский, французский заочно, нидерландскую стенографию, английскую стенографию, немецкую стенографию, английскую деловую переписку, любит мастерить из дерева, занимается экономикой и иногда арифметикой; читает мало, иногда книги по географии.

Марго Франк: изучает английский, французский, латынь заочно, английскую стенографию, немецкую стенографию, нидерландскую стенографию, механику, гониометрию, стереометрию, физику, химию, алгебру, геометрию, английскую литературу, французскую литературу, немецкую литературу, нидерландскую литературу, бухгалтерию, географию, современную историю, биологию, экономику, читает все подряд, особенно про религию и медицину.

Анна Франк: изучает французский, английский, немецкий, нидерландскую стенографию, геометрию, алгебру, историю, географию, историю искусств, мифологию, биологию, библейскую историю, нидерландскую литературу: очень любит читать биографии, сухо или увлекательно они написаны, книги по истории (иногда романы и развлекательную литературу).

Милая Китти!

Вчера мне было очень плохо, меня рвало (меня, Анну!), болела голова, болел живот – все напасти, какие только можно себе представить. Сегодня мне лучше, очень хочется есть, но от бобов, которые у нас сегодня на столе, я лучше воздержусь.

У нас с Петером все хорошо. У бедного мальчика потребность в нежности еще больше, чем у меня, он до сих пор краснеет, когда мы вечером целуемся на прощанье, и просто выпрашивает еще один поцелуй. Может быть, я просто оказалась удачной заменой пропавшего Моффи? Ну что ж, и это неплохо, он так счастлив теперь, когда знает, что кто-то его любит. После того как я с таким трудом завоевала его, я в каком-то смысле поднялась над всей этой ситуацией, хоть это и не значит, что моя любовь ослабела. Он – прелесть, но моя душа очень скоро снова замкнулась; если теперь он захочет снова сломать замок, ему потребуется лом потверже!

Милая Китти!

Вчера вечером я пришла с мансарды и, едва войдя в дверь, увидела такую картину: красивая ваза с гвоздиками лежит на полу, мама, ползая на коленях, вытирает тряпкой пол, Марго вылавливает из лужи мои бумаги.

– Что случилось? – спросила я с недобрыми предчувствиями и, не дожидаясь ответа, оглядела понесенный ущерб. Вся моя папка с родословными, тетради, книги – все промокло насквозь. Я чуть не плакала и от волнения заговорила по-немецки, своих слов я не помню, но Марго сказала, что я болтала какие-то глупости вроде: «Unübersehbarer Schade, schrecklich, entsetzlich, nie zu ergänzen»[53] и так далее. Папа хохотал, мама и Марго присоединились к нему, а я чуть не плакала: сколько труда пошло прахом, как жалко аккуратных выписок.

Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что, к счастью, ущерб не столь уж необозрим. Я пошла на мансарду и тщательно разобрала и отделила друг от друга слипшиеся бумажки. Потом повесила их, сколов по две, сушиться на бельевых веревках. Забавная была картина, и я невольно рассмеялась. Мария Медичи рядом с Карлом Пятым, Вильгельм Оранский и Мария-Антуанетта.

– Это Rassenschande[54], – сострил менеер Ван Даан.

Поручив Петеру присматривать за моими бумагами, я снова спустилась вниз.

– Какие книги испорчены? – спросила я у Марго, которая разбирала мои книжные сокровища.

– Алгебра, – сказала Марго.

Но и учебник алгебры вовсе не был испорчен, о чем я могла только пожалеть. Лучше бы он утонул в вазе, этот учебник по алгебре мне противно взять в руки. На титульном листе по меньшей мере десятка два фамилий: все это девочки, которые по нему занимались до меня, он старый, с пожелтевшими страницами, испещрен каракулями, что-то вычеркнуто, что-то исправлено. Вот когда-нибудь разойдусь как следует и порву эту пакость в клочки!

Милая Китти!

20 мая оказалось, что папа проспорил мефрау Ван Даан пять бутылочек йогурта. Союзники действительно все еще не высадились. Я могу с уверенностью утверждать, что весь Амстердам, все Нидерланды, мало того, все западное побережье Европы до самой Испании дни и ночи только и говорят что о высадке, спорят, держат пари и… надеются.

Напряженность достигает высшей точки; далеко не все, кого мы причисляем к «добрым нидерландцам», сохранили доверие к англичанам, далеко не все считают английскую тактику блефа образцом совершенства, о нет, люди хотят наконец увидеть дела, великие и героические дела.