И ничего больше о его кончине неизвестно? Вернемся к «Деяниям Павла». Комментаторы считают, что автор соединил бытовавшие местные предания о Павле и его соратниках. В «Деяниях Павла» подробно рассказывается о кончине апостола.
Автор уточняет, что Павел встречался с верующими и с любопытствующими в амбаре. Место автор указал не случайно: в императорском Риме амбаров не было, но в предместьях их было предостаточно. Там слонялись всякого рода бродяги, достояние которых заключалось «в охапке сена». Ювенал видел в этих бродягах лишь «шарлатанов и уличных гадальщиков». Это позволяет нам задаться вопросом: может, римские власти видели в Павле некоего маргинала? А последователей, приходивших к нему, сочли подозрительными. Светоний подчеркивает, что при Нероне вызывали неприязнь люди, которые собирались вместе для обсуждения философских или религиозных проблем. Некоторые политики, замечает Тацит, были обвинены властями на том основании, что они увлекались философией. Даже стоиков подозревали в общении с демонами.
Когда Павла привели к Нерону, может, император поверил, что перед ним человек, который служит царю, «низвергающему все троны», а потому угрожает и императорской власти? Но Павел якобы сказал заблуждающемуся императору:
— О мужи, пребывающие ныне в неведении и заблуждении, одумайтесь и спасены будете от огня, что на весь мир грядет. Ведь сражаемся мы не за земного, как вам мнится, царя, а за небесного. Он Бог живой, грядущий как судия в сей мир из-за беззаконий, что в нем творятся. Блажен, кто уверует в Него, и вовеки жив будет, когда придет Он с огнем, дабы сей мир очистить.
Именно эти слова, которые Нерона взбесили, привели Павла к смерти. Здесь уже прослеживается традиция, укрепившаяся затем в христианской церкви: Павел был казнен по закону, признававшему его римское гражданство, — «через меч». Евсевий Кесарийский относит казнь Павла к промежутку между июлем 67-го и июнем 68 года. Современные исследователи полагают, что наиболее вероятное время казни — дни накануне пожара в Риме.
Самый знаменитый в истории человечества пожар вспыхнул в ночь с 18 на 19 июля 64 года. Огонь распространялся с Палатинского холма, начиная с квартала, где лавочники складывали товары и где было много горючих материалов. Ветер тотчас же раздул огонь. Деревянные конструкции находившегося рядом большого цирка и многочисленные жилые дома, тоже деревянные, легко превратили занявшийся очаг пожара в океан пламени. Пылало и рушилось все — частные владения, дома в несколько этажей, общественные здания. Тацит рассказывает, что мощь, с которой распространялся пожар, мешала семи тысячам пожарных и спасателей действовать. Он описывает, как «раздавались крики перепуганных женщин, дряхлых стариков, беспомощных детей; и те, кто думал лишь о себе, и те, кто заботился о других, таща на себе немощных или поджидая их, когда они отставали, — одни медлительностью, другие торопливостью увеличивали всеобщее смятение. И нередко случалось, что на оглядывавшихся назад пламя обрушивалось с боков и спереди».
Подозрение о причине пожара было мрачным: якобы Нерон, уже не в силах сдерживать подступавшее безумие и убежденный, что Рим следует отстроить заново, захотел начать все с чистого листа и велел поджечь город. Светоний рассказывает, что император, едва прибыв со своей виллы в Акции, а это три-четыре часа пути верхом, бросился на башню Мецената и даже не пытался скрыть своей радости. «В восторге от прекрасного зрелища пожара, в лучшем своем театральном костюме», Нерон принялся декламировать стихи о падении Трои. Сегодня исследователи не верят в то, что Рим был подожжен намеренно: ущерб, нанесенный пожаром, превратил императора в одну из главных жертв катастрофы, уничтожив коллекцию произведений искусства, страсть всей жизни Нерона, сгоревшую вместе с его дворцом.
Рим горел шесть дней и семь ночей. Едва потухли последние угли, как народ стал открыто обвинять Нерона, ибо, как пишет Тацит, ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар был устроен по его приказанию. Люди требовали отмщения. Император решил опередить их и приказал Тигеллину, префекту преторианцев, найти виновных. Ответ последовал незамедлительно: Рим подожгли христиане. Этот эпизод известен нам не столько по свидетельствам античных авторов, сколько по произведению Сенкевича «Камо грядеши», известнейшему роману, неоднократно экранизированному. Тацит пишет о массовых арестах христиан и о безжалостном решении выставить напоказ их страдания. Он рассказывает, как несчастных, зашитых в шкуры животных, бросали на растерзание голодным псам, а Нерон со своей беговой колесницы требовал, чтобы народ приветствовал его. Людей распинали на крестах в садах Ватикана и, доходя до немыслимой жестокости, покрывали искупительные жертвы горючими маслами и поджигали, превращая в живые светильники.
Если допустить, что Павлу удалось спастись от пожара, поскольку он вынужденно пребывал за пределами столицы, и что казнен он был позднее, вряд ли можно считать его смерть следствием этих гонений на христиан. Все указывает на то, что апостол был обвинен как «сеявший смуту» — тогда такое определение использовали часто. Если состоялся обычный суд, а этого мы не знаем, приговор мог быть вынесен на основании так называемого императорского закона об оскорблении чести величества, который Нерон возобновил в 62 году.
Заслуживающая уважения традиция связывает мученичество Павла с мученичеством Петра. Якобы они были казнены в одно и то же время или с промежутком в несколько дней: Павел обезглавлен, а Петр распят и по его просьбе — из смирения — распят вниз головой.
Невозможно без волнения читать строки, которые каждый раз повторяли древние христиане в годовщину смерти Павла: «И повернувшись к востоку, воздел Павел руки свои к небу и помолился усердно. И на еврейском с Отцом в молитве поговорив, склонил он шею свою, ничего не промолвив больше».
В те времена существовала традиция хоронить казненного недалеко от места казни, но если родственники или друзья просили тело, им в этом не отказывали. Со II века бытовало предание, согласно которому Павел был казнен в предместье Рима, в Аквас Сальвиас, по дороге на Остию. В XIX веке в ходе археологических раскопок там было обнаружено небольшое кладбище. Надписи на некоторых могилах относились к республиканскому периоду Рима, что подтверждало древность захоронений. На то, что именно туда отнесли останки Павла, указывает и письмо римского священника Гая, написанное около 200 года: «Я могу тебе указать, где покоятся останки апостола. Если ты пойдешь в Ватикан или по дороге на Остию, ты найдешь памятный знак основателю этой церкви». Под «памятным знаком» здесь понимается саркофаг с возведенной над ним маленькой часовней.
