Граф Марколини слыл человеком честным и прямым. Его биограф пишет:
«Учитывая то возмущение, которое выразил граф Марколини, узнав о раскрытых мошенничествах в деле Шрёпфера, крайне удивительна та степень симпатии, с которой он относился к прибывшему в Саксонию графу Сен-Жермену. Граф Марколини немедленно отправился в Лейпциг, намереваясь встретиться с Сен-Жерменом, который, по слухам, прибыл под именем Уэлдона в октябре 1776 года… Встреча завершилась тем, что граф предложил Сен-Жермену важный пост в Дрездене, если тот согласится, конечно же, оказать государству такую услугу. «Чудо-человек», однако, отказался принять это предложение».[314]
В своем письме от 28 марта 1777 года об этом посещении Уэлдона саксонским министром графом Камилло Марколини королю Фридриху II написал посол Пруссии при саксонском дворе в Дрездене граф фон Альфенслебен. Согласно его изложению событий, на предложение раскрыть секреты за щедрое вознаграждение Уэлдон ответил графу Марколини, что «о нем неправильно думают те, кто считает, будто он стремится к таким вещам. Его единственная цель в том, чтобы осчастливить людей. Если ему это удастся, он сочтет себя полностью вознагражденным». Министра ответ удивил, однако он понял свою ошибку и не стал настаивать.[315]
К марту 1777 года графом Сен-Жерменом помимо Фридриха стали интересоваться несколько немецких князей. Эрцгерцог австрийский Максимилиан-Иосиф I написал из Мюнхена своей сестре — вдовствующей княгине Марии-Антуанетте Саксонской, предупредив ее о том, что в Лейпциге находится некий человек, «которому 200 лет и, если ему столько, а он выглядит молодым, значит это адепт».[316]
Узнав, что граф намерен на некоторое время задержаться в Саксонии, все стали наперебой приглашать его. Сначала герцог Фридрих-Август Брауншвейгский — племянник Фридриха II[317] передал ему через частное лицо в Дрездене — советника дю Боска настоятельное приглашение посетить Берлин.[318] Но граф пока не торопился принять это приглашение.
Со своей стороны Фридрих II попросил своего посла в Дрездене графа фон Альфенслебена найти информацию о причинах пребывания графа Сен-Жермена в Лейпциге и сообщить ему о том, что он узнал, ибо этот человек был ему интересен, «из любопытства, не более».[319] Выполняя просьбу, фон Альфенслебен направился к графу Сен-Жермену, вот уже пять недель проживавшему в Дрездене, и имел с ним беседу. Предваряя события, король уже в написанном на следующий день письме сообщил своей племяннице княгине Вильгемине Оранской — жене голландского штатгальтера Вильгельма V о ближайшем приезде в Берлин «того, о котором рассказывают чудесные вещи» — так Фридрих охарактеризовал графа в своем ответном письме фон Альфенслебену.[320]
Больше всего подробностей о Сен-Жермене приводит фон Альфенслебен в пространном письме королю Фридриху от 25 июня 1777 года. В этом послании автор тоже описывает его как человека в возрасте около семидесяти лет, много путешествовавшего по Европе, берегам Африки и Малой Азии. Мы приведем это письмо в частичном изложении, так как у нас имеется в распоряжении только его пересказ исследовательницей Джин Овертон Фуллер. Как она пишет, письмо Альфенслебена несколько туманное, но содержит интересные детали:[321]
«Он говорит, что он — принц Рагоци и, в доказательство особого ко мне доверия, добавляет, что у него есть два брата, которые опустились до того, что покорились своей несчастливой судьбе, и что в какой-то момент он взял имя и титул Сен-Жермена, что означает «святой брат Он говорит, что в течение восьми лет оплачивал за свой счет проживание в Индии и Китае одного француза, по имени Буасси, чтобы тот высылал необходимые ему материалы и информацию. Он издевается над докторами и лекарствами, хотя и сам раздает порошок, про который рассказывает чудеса, и поэтому пахнет как ходячая аптечная лавка».
По словам фон Альфенслебена, граф Уэлдон рассказал, что, будучи в России, передал царице Екатерине, к которой он испытывал особую симпатию, секреты некоторых химических технологий.[322] Эти технологии могли послужить основой для торговли и союза между Саксонией и Россией, что было нужно им обеим, так же как и союз Пруссии с этими двумя странами. Все три государства должны были взаимодействовать, а уже существующий между Пруссией и Россией союз — укрепляться. Он собирался поехать в Пруссию для объяснения своих идей. Он высказал уважение к манере правления короля Фридриха, короля Сардинии, маркграфа Бадена и императора.
Этот момент в письме фон Альфенслебена Джин Овертон Фуллер сопроводила таким комментарием: может, Альфенслебен что-то неправильно понял? Король Сардинии, Виктор Амадей III, выразил свое желание помочь изгнать австрийцев из Италии, если обстоятельства будут благоприятными и если Мария-Терезия и была более добросердечным человеком, чем ее предшественники, то агрессивные тенденции ее сына, Иосифа II, были столь сильны, что оживили подозрения Сен-Жермена о расширении власти Габсбургов в Европе. Мог ли Альфенслебен, не понимая точки зрения Сен-Жермена, перепутать эти четыре имени? Более вероятно, что четвертым был маркграф Ансбахский.
Фуллер продолжает:
Альфенслебен задавал Сен-Жермену вопросы, которыми пытался поймать его в ловушку, такие как, например: почему, если он обладал эликсиром, позволявшим ему жить противоестественно долго, он до сих пор откладывал возможность сделать все человечество счастливым благодаря его секретам? Вопрос был некорректным, так как Сен-Жермен никогда не утверждал, что владел таким эликсиром; во всяком случае, он продолжал ставить свои опыты, поэтому предлагаемое им в данный момент должно было превосходить то, что он мог предложить ранее. Альфенслебен продолжает:
«Я сказал, что секреты, о которых он заявлял, могли заставить меня поверить в то, что люди говорят о его огромном возрасте, однако что-то, сказанное им в этот момент, по поводу удовольствия, с которым он читал Свифта, заставило меня усомниться в этом, если только он действительно не знал старые времена вплоть до отдельных деталей. Он ответил, что он знал их по очень подробным рассказам тех, кто жил в эти времена».
Фуллер сразу узнала литературные аллюзии в словах Сен-Жермена. Эта литературная ссылка, пишет она — на роман Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера». Среди странных людей, которых посетил Гулливер, были струльдбруги — раса отвратительных стариков, наделенная бессмертием, но от этого не ставшая счастливее. Альфенслебен либо не читал Свифта, либо не понял тонкий намек графа. Фуллер расшифровывает эти слова графа: это звучит так, как если бы Сен-Жермен ответил, что если Альфенслебен предполагал, будто долгожительство было синонимом блаженства, то ему надо читать Свифта.
