class="p1">— С работы. А на что я вам? Кто вы?
Ж. назвал себя, свое звание и быстро продолжал:
— Я от вашей подруги Софьи...
— Ее арестовали?
Он кивнул. Маша хлопнула себя по бедрам.
— Вот! Я ей говорила!
— Вам жалко ее?
— Еще бы...
Она тяжело опустилась на стул. Ж. встал перед ней.
— Тогда помогите ей выпутаться из беды.
— Как?
— Помогите мне найти настоящего виновника. Вы его видали у нее. В лицо узнать сможете? Ну, вот! Станем мы с вами дежурить подле всех министерств, станем искать на улицах, в клубах, в театрах, везде! Согласны?
Она быстро кивнула головой и вскочила.
— О, я его узнаю сразу! — воскликнула она.
— И отлично! А когда мы его возьмем, Софья будет сразу свободна.
— Ах, она ни в чем не виновата! — убежденно сказала Маша.
— Я тоже так думаю, — ответил Ж. и прибавил: — Только об этом никому!
— О, понятно!
— Вы можете на время оставить магазин? Мы вам заплатим.
Она согласилась.
— Хоть поругаюсь, а брошу. Мне Соня всего дороже!
— Значит, с завтрашнего дня и начнем, — сказал Ж. и ушел.
* * *
Ж. назначил Маше жалованье за все дни поисков, чтобы она имела возможность на время оставить работу, и тотчас начал розыск.
Утром они дежурили у министерства путей сообщения, в пять часов были у министерства государственных имуществ, а потом у контроля. А поскольку в один какой-либо день он мог и не прийти, то они снова и снова повторяли свои дежурства у всех министерств, управлений, контор и банкирских домов. Днем заходили в маленькие рестораны, к Доминику, в кофейни, вечером были в театре или в клубе и каждый раз возвращались обратно ни с чем.
— Нет его! — с досадой говорила Маша. — Верно, уехал.
Но мы не теряли надежды. В Петербурге не так-то легко найти человека, к тому же он мог узнать Машу и скрыться при ее приближении, но что он в конце концов будет найден, в этом не сомневались ни я, ни Ж.
Наши расчеты оправдались. Однажды, когда они проходили мимо ресторана Доминика, Маша порывисто сжала руку Ж. и, задыхаясь, сказала:
— Он!
Ж. словно огнем обожгло. Он встрепенулся.
— Где?
— Вон тот, что идет с портфелем!
Ж. ускорил шаг, и вскоре они обогнали господина с портфелем.
— Нет, — упавшим голосом сказала Маша. — Это не он. Есть какое-то сходство — глаза, нос. Но у того была борода, такая заметная!
Ж., у которого сначала упало сердце, теперь только улыбнулся и сказал Маше:
— Ну, теперь можешь меня оставить и идти домой.
Лицо Маши выразило удивление.
— Не бойся, я знаю, что говорю. Иди! — сказал ласково Ж.
Маша молча повиновалась.
Ж. засунул руки в карманы и медленно пошел за господином. Тот был одет в хорошее пальто и хорошую шляпу. Под мышкой у него торчал портфель. Он шел медленно, низко опустив голову, и, видимо, не замечал окружающих. Ж. два раза перегнал его и заглянул ему в лицо.
Это был мужчина лет тридцати шести с усталым, грустным лицом. Глубокая складка лежала между его бровями, служа как бы продолжением красивого, тонкого носа. У него был гладко выбритый подбородок, маленькие баки и короткие рыжеватые усы. Ж. следовал за ним неотступно.
Господин дошел до Морской, свернул на нее и, пройдя по Гороховой, скрылся в подъезде страхового общества. Ж. потер от удовольствия руки. Служит ли он здесь, зашел ли по делу, во всяком случае, он теперь от него никуда не скроется.
Ж. перешел через улицу и обратился к стоящему у дверей швейцару.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он, доставая двадцать копеек, — ведь этот господин с усами и баками у вас служит?
Швейцар взял монету.
— Господин Синев? У нас, инспектором.
— Благодарю вас. Большое жалованье?
— Для двоих хватит, тысячи четыре наберется.
— Как для двоих? — спросил Ж.
— Потому как они недавно женились, — объяснил швейцар.
— А! Благодарю вас! — сказал Ж. и отошел от подъезда, направившись в портерную.
Там он сел у окошка, спросил пива и стал внимательно следить за всеми выходившими из дверей. Тогда еще не было адрес-календарей.
В половине пятого Синев вышел из подъезда и пошел по Гороховой. Ж. следовал за ним.
Синев взял извозчика. Ж. тотчас взял другого и поехал за Синевым следом. Они приехали на Серпуховскую улицу, и Синев вошел в подъезд красивого каменного дома.
— Теперь не уйдешь! — радостно сказал себе Ж. и отправился ко мне с докладом.
Я выслушал его и задумался. Арестовать по одному показанию Соньки, видимо, состоятельного и интеллигентного господина — поступок довольно рискованный. Я предложил Ж. сперва удостовериться, тот ли это господин, который подкупил Соньку-гусара, и если это он, то найти улики. Мы сообща составили план первых действий, я отпустил Ж. и стал ждать результатов.
* * *
В тот же вечер Ж., не гримированный, но в старом, изношенном костюме, сидел в портерной дома, в котором жил Синев. Ж. сел подле самой стойки и вступил в беседу с приказчиком, спросив, не знает ли он, где господа лакея ищут.
— Потому как я по этой должности без малого всю жизнь и теперь без места.
— Нет, милый человек, таких у нас нету, — ответил приказчик.
Ж. удивился.
— Такой огромнейший дом и с парадом, а господ нету!
— Купцы тут у нас живут, контора еще, а из настоящих господ один Синев Яков Степанович. Так им лакея не нужно.
— Есть?
— Не есть, а не для чего. Сами молодые, год как повенчаны, знакомых никого, и со всем у них одна прислуга справляется. Такая шельма! Анюткой звать. У нас завсегда с одним фельдфебелем прохлаждается, когда господ ежели нет.
— А поди никогда ввечеру не сидят? Господское житье я знаю...
— Тут не так, — отвечал словоохотливый приказчик. — Промеж ними будто есть что-то. Анютка сказывала, что иногда ужасно даже! То, говорит, целуются, то плачут. Однова она хотела за окно выброситься, в другой — он чуть не зарезался.
— Что ж это с ним?
Приказчик пожал плечами. Сидевшая в углу с мастеровым женщина обернулась.
— Это ты про Синевых? — спросила она приказчика.
Тот кивнул.
— Про их балакаю.
Женщина оживилась и, поправив на голове платок,
