«Такой эпизод в биографии Пушкина неизвестен», — утверждает Я. Л. Левкович (ПВС-2. С. 458). Зато Г. И. Долдобанов, напротив, относится к сообщению о «Лизаньке» с полным доверием (Долдобанов. С. 199–200, 231). По мнению же Н. А. Тарховой, «это свидетельство H. М. Смирнова нельзя считать безусловно достоверным, однако оно не может быть проигнорировано» (Летопись жизни и творчества Александра Пушкина: В 4 т. Т. 2: 1825–1828 / Сост. М. А. Цявловский, Н. А. Тархова. М., 1999. С. 471). Прибавим, что «вальмонический» Алексей Вульф (который всегда проявлял к подобным сюжетам повышенный интерес), посетив поэта в Михайловском 15 сентября 1827 года и подробно описав свой визит в дневнике, ни словом не обмолвился о какой-либо «метрессе» Пушкина, находившейся тогда в «ветхой хижине» (ПВС-1. С. 415–416).
Отсюда напрашивается вывод: подобного величания старушки в лексиконе самой Н. О. Пушкиной ранее не существовало. Видимо, и позднее Надежда Осиповна обходилась «нянькой» — так она назвала покойную Арину Родионовну в письме к дочери от 4 января 1835 года (см. главу 3).
Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой: 1828–1835. СПб., 1993. С. 263. Выделено в подлиннике.
Выделено мной.
ПВС-1. С. 415–416.
Языковский архив. Вып. 1: Письма H. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822–1829). СПб., 1913. С. 337.
ИВ. 1886. № 3. С. 522.
Речь идёт о «Московском вестнике» (1827–1830), журнале «любомудров», которые хотели видеть в Пушкине постоянного автора и союзника. Однако поэт изначально претендовал на большее — на роль хозяина, идеолога издания (что не входило в планы членов кружка); да и к философической озабоченности москвичей Александр Пушкин относился скептически. Снять возникшие разногласия (включая финансовые) долгое время пытался С. А. Соболевский, равно близкий и к Пушкину, и к «либеральной шайке».
Медленно, осторожно (um.).
Модзалевский Б. Л. Пушкин под тайным надзором. Л., 1925. С. 72.
Итинерарии — маршруты, путешествия (от фр. itinéraire).
Материалы к Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина. 1826–1837: Картотеки М. А. и Т. Г. Цявловских. Т. 1: Картотека итинерариев лиц ближайшего пушкинского окружения. М., 1998. С. 311.
Пушкин. Письма / Под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского. Т. II: 1826–1830. М.; Л., 1928. С. 264.
Байбак — «неповоротливый, мешкотный человек, лентяй и соня» (В. И. Дань). Калибан — персонаж трагикомедии В. Шекспира «Буря» (1612); по определению Б. Л. Модзалевского, «человек чувственный, сластолюбец».
В литературе фигурируют и другие даты отъезда поэта из деревни: 12 октября (Долдобанов. С. 228) и 14 октября (Иезуитова Р. В. Рабочая тетрадь Пушкина ПД № 833: История заполнения // ПИМ. Т. XV. Л., 1995. С. 236).
Подобные документы обычно составлялись в начале следующего (в данном случае — 1828-го) года.
Новиков Н. С. Летопись сельца Михайловского и окрестностей, которую вели местные священнослужители // Христианская культура. Пушкинская эпоха: По материалам традиционных христианских пушкинских чтений. Вып. XII. СПб., 1996. С. 41; см. также в кн.: Духовный труженик: А. С. Пушкин в контексте русской культуры. СПб., 1999. С. 205.
Павлищев. С. 47–48.
Соответствующая запись в метрической книге храма опубликована; см.: Ульянский. С. 113.
Цит. по: Вересаев В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1990. С. 353.
Павлищев. С. 48.
Цит. по: Долдобанов. С. 301.
По всей видимости, барон и его жена уехали в Харьков 24 января. Помимо Харькова (там у Антона Антоновича были служебные дела — «дипломатические тернии», по выражению Пушкина; XIV, 1, 384), они посетили Москву и Чернский уезд Тульской губернии, где находилось имение родителей А. А. Дельвига, и вернулись в Петербург лишь в октябре 1828 года (Материалы к Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина. 1826–1837: Картотеки М. А. и Т. Г. Цявловских. Т. 1: Картотека итинерариев лиц ближайшего пушкинского окружения. М., 1998. С. 141).
Барон А. А. Дельвиг писал адрес снимаемой им квартиры так: «На Владимирской улице, в доме Кувшинникова» (XIV, 4).
Павлищев. С. 13.
Ульянский. С. 47.
Старк В. П. Новые пушкинские адреса в Петербурге // ВПК. Вып. 26. СПб., 1995. С. 181–185.
Ульянский. С. 65.
Ромм М. Скульптор Яков Серяков // Нева. 1958. № 2. С. 188–191.
Грановская. С. 29. На «старинном почерке» исследовательница акцентирует внимание читателей и в более поздней своей работе; см.: Грановская Н. И. Всесоюзный музей А. С. Пушкина: Очерк-путеводитель. Л.,1985. С. 16.
На обороте горельефа А. М. Горький сделал такую запись: «Арина Родионовна, няня А. С. Пушкина. Приписывается Лаврентию Серякову, резано им в 40 г. во Пскове» (Ульянский. С. 54). Авторство Я. П. Серякова (который приходился именитому гравёру Л. А. Серякову двоюродным братом) было установлено позже.
Ульянский. C. 54.
В литературе о няне поэта встречается и другое, впрочем, не слишком распространённое, мнение.
С некоторых пор во Всероссийском музее А. С. Пушкина в Царском Селе находится портрет пожилой простолюдинки, выполненный маслом в первой трети XIX века неизвестным художником арзамасской школы Р. А. Ступина. Касательно данного холста Н. И. Грановская пишет: «Портрет этот, по преданию — изображающий Арину Родионовну, отыскался совсем недавно, в 1956 г., в коллекции Татьяны Александровны Крюковой, старшего научного сотрудника Музея этнографии народов СССР. До неё он принадлежал К. М. Корнилову, инспектору народных училищ г. Арзамаса. Портрет в семье Корниловых (коренных жителей Арзамаса) передавался из поколения в поколение как портрет няни Пушкина Арины Родионовны. <…> Имя няни Пушкина со второй половины 1820-х годов, после михайловской ссылки Пушкина, стало широко известным благодаря стихам Пушкина и Языкова. В это время могли быть написаны её портреты, которые до нас не дошли, затерялись или, как этот портрет, потеряли точную и несомненную атрибуцию…» (Грановская. С. 29).
