Ознакомительная версия.
Фейерверки, софиты, яркое освещение — фантастический новогодний концерт знаменитого оперного певца Андреа Бочелли в сопровождении маленьких фигуристок — это действительно праздник! НО…
Я присутствовала на этом концерте — работала для одного воскресного издания… Господи, да Бочелли же незрячий, а дуры-журналистки из президентской свиты привязались вопросом… «Как вам нравится обновленный портовый город?». Это смахивало скорее на насмешку…
В ту ночь на город обрушился ураган. Урагану нипочем старый или Новый год, поэтому он поднялся тогда, когда ему заблагорассудилось… На сцене, великого маэстро сменяли маленькие фигуристки. Я стояла близко к сцене и слышала, как плакала крохотная, восьмилетняя Тина, которая в ураган и в проливной дождь боялась выходить на лед.
— Ма-ам, не хочу, мне холодно и хочется спать, — стонала крошка.
— Тихо, детка, а то кто-то услышит, и папу завтра же уволят. И кто потом будет кормить тебя в «Макдоналдсе»? — дидактика возымела влияние, и промерзшее тельце Тины в коротеньком платьице начало «чертить» восьмерки на льду, зловеще светящемся в ночной мгле.
— И наш папочка скоро здесь будет, — готовила вторую выступающую пожилая женщина.
— Он что, где-то в отъезде? — поинтересовалась я.
— Да, в отъезде, и, если Этуна хорошо станцует, он скоро приедет, — с особо подчеркнутым выражением ответила женщина.
— Баб, прошу, разотри мне спину, а то я замерзла, — всхлипывала Этуна.
Как только девочка вышла на лед, женщина резко обернулась в мою сторону.
— Это разве дело? Если бы в такой мороз я девочку не вывела, сказали бы, что не уважаю инициативу правительства, и у моего Лексо были бы проблемы.
— Лексо — это кто? — спросила я.
— Мой сын, а Этуна — его дочь. Вот, уже два года, как я его арестовали…Ни слуху ни духу, все говорят, что там в тюрьме карантин… Он — бывший таможенник и сидит за взятку. Хотя, о какой взятке речь … — развела руками женщина.
…Незрячий тенор, послушать которого более комфортно можно было и в интернете, простуженные маленькие дети, 14 миллионов долларов, потраченные в обнищавшей, перенесшей войну стране, и ураган… А новогодняя статья требовала позитива! Откуда же мне взять позитив? Поэтому статья сорвалась.
Число «сорванных» статей с каждым днем росло, но на второе утро в одной газете все же написали, что Бочелли, услышав рыдание маленьких фигуристок, и сам прослезился…
Знаете что такое звонок матери?
Это или беда или победа!
И вдруг:
— Лаленка, я решилась пойти на митинг протеста на проспекте Руставели в честь независимости Грузии…
Завтра 26 мая!
— Мама, это опасно! В нашей семье хватает и одного революционера… только не ты!
Гудки в телефоне дали знать, что моя маман непоколебима в решении.
25.05.2011 войдет в историю кровавыми пятнами…
Сотни людей старшего поколения наконец-то решили выйти на улицу!
Почему наконец-то?
Да потому что это поколение людей безбедно живших и в советском, и постсоветском пространстве…им понадобились годы саакашвиливской тирании, чтобы осознать:
1. Президент — враг грузинского народа.
2. Поколение внуков расстреливают на улице.
3. Розовая революция — фарс.
4. И самое главное — а король-то голый!
Я набрала маму..
— Маам, прошу тебя, только не сегодня! — прокричала я в трубку, — когда угодно, только не сегодня!
— И все-таки ты очень нервная, выпей пустырник, Лалико… Ну нет так нет, пойду завтра, — ответила мама, которая давно повиновалась моим приказам.
А завтра не настало…
25 мая… И опять проспект Руставели.
Сотни пожилых людей вышли на улицу, чтобы раз и навсегда сказать саакашвиливскому режиму — нет!
Это поколение мудрых, кавказских старейшин вышли на поле боя…
Впервые за всю историю Грузии вместе со старейшинами рода грузинского стояли их Жены!
Да!
Это их общих детей и внуков истреблял Саакашвили на улицах, это их дети сидели в тюрьмах за вымышленные преступления, это их намоленные церкви рушило правительство, это их общие внуки оставались без родины, передавая вековые ценности в руки гей-полит-зондер элите!
Я не знаю, что произойдет в дальнейшем, но знаю точно, что ночь 25 мая 2011 года останется в истории!
Ровно в 23.55 люди в масках стали подтягиваться к проспекту Руставели, где все еще оставались Нино Бурджанадзе и Ираклий Батиашвили вместе с остальными лидерами оппозиции..
Вся Грузия стояла на ногах, естественно, я и мои друзья пытались любыми способами передавать информацию по СМИ…
Кровавое месиво началось ровно в полночь.
Люди в масках не щадили стариков, женщин и детей…
— Маам, ты дома? — отзвонилась я маме.
— Да спасибо. Береги себя, — был ответ.
Мы не уберегли себя!!!
Дали на растерзание саакашвилиских зондер войск даже не матерей и отцов, а бабушек и дедов…
Да разве нам простит это Богоматерь?
Окровавленные старики, наши родные аксакалы лежали на главном проспекте Родины, которой НЕТ!
Били всех: женщин, подростков, духовенство, перевязывали руки пластмассовыми, грубыми, резными наручниками.
Власти перекрыли все дороги проспекта Руставели, чтобы пополнить списки заключенных новыми «врагами народа»!
— Ираклий, Гиорги, ну как с кадрами? Мы сможем показать всему миру, что Миша насильник и фашист?
— Не дрейф, подруга, все в ажуре, кадры пойдут по ройтеру! Завтра мы проснемся в новой стране с большими потерями, но с верой в будущее!
Это были последние слова моих друзей, а завтра их осудили по статье — измена родине!
Ну и что?
Алло, гордые горцы, где вы?
Тбилисские больницы не успевали принимать пострадавших…
Морги пополнились избитыми, бездыханными телами…
Наутро по окровавленному проспекту Руставели с гордостью дефилировал посол США, за ним гуськом, все аккредитованные в Грузии дипломаты, политики и, конечно, силиконово-ботоксовая вторая половина чиновничества…
Когда ты читаешь литературу о 1937 годе — это одно, а когда все воочию мелькает перед глазами — это другое…
— Мамочка, какой ужас, спасибо тебе за все, но теперь их надо спасaть…
Я понимала, что мама осознала весь трагизм вчерашней ночи и всецело повиновалась мне.
Мои друзья, Ираклий Геденидзе, Георгий Абдаладзе и еще несколько фотокорреспондентов попали в самое страшное «заведение» Грузии — сизо по прозвищу «Модуль».
Ознакомительная версия.
