Защита Липстедт показала суду, что число жертв бомбардировки в разных изданиях «Разрушения Дрездена» и в других книгах и публичных высказываниях автора постоянно менялось. До начала 1990-х гг. оно колебалось в пределах от 100 до 250 тысяч, затем вдруг резко снизилось – в «Дрездене» образца 1995 г. говорится о 50—100 тысячах убитых, а в биографии Геббельса, вышедшей в 1996-м, – о 60—100 тысячах.
Работы германских историков Гетца Бергангера и Фридриха Райхерта, вышедшие в 1977-м и в 1994 г. соответственно, Дэвид Ирвинг оставил без внимания. Хотя и Бергангер, и Райхерт посвятили исследованиям много лет, подняли множество документов, беседовали с десятками свидетелей и были совсем не склонны обелять союзников или преуменьшать масштабы трагедии.
Так где же черпал информацию британский писатель, которого даже судья похвалил за скрупулезность в работе с архивами?
Ответ обескураживает. Ирвинг, в 60-е гг. гордо намекавший на свои контакты с людьми из ближайшего окружения Гитлера, в качестве источника информации по Дрездену сначала назвал некоего немца, который после войны работал в дрезденском архиве и якобы рассказывал о том, как советские оккупационные власти стерли единичку из документа с оценкой числа жертв. 135 тысяч превратились в 35. В действительности 35 тысяч – это первоначальная германская оценка (см. предыдущий пост). А на финальной стадии процесса Ирвинг заявил, что его ввели в заблуждение власти ГДР, которые якобы «искусственно завышали потери». О восточногерманских учебниках, в которых эти потери не превышали 35 тысяч, ему якобы ничего не было известно.
Впрочем, автор «Разрушения Дрездена» не ограничился общением с бывшим работником архива. Он использовал и документы – в частности, Tagesbefehl № 47 (далее – ТВ-47) от 22 марта 1945 г. В этом документе со ссылкой на полицайпрезидента Дрездена приводится следующее число жертв: 202 400. Ничего не напоминает? 22 марта 1945 г. городская полиция доложила о 20 204 обнаруженных телах. Вместо единички, якобы стертой советской комендатурой, – приписанный кем-то ноль. В 1963 г. сам Ирвинг с негодованием отозвался о ТВ-47, охарактеризовав его как образчик нацистской пропаганды. Кстати, не менее критически он поначалу говорил и о выступлении Геббельса, заявив, что названные министром потери (200–250 тысяч) «далеко выходят за пределы возможного».
Надо сказать, что к 1963 г. германский эксперт профессор Зайдевиц уже разоблачил ТВ-47 как фальшивку. Однако постепенно отношение Ирвинга к фальшивому документу менялось. Готовя новое издание книги о Дрездене, он упомянул о ТВ-47, ссылаясь на некоего д-ра Фунфака, который «получил копию документа по неофициальным каналам». Фунфак действительно располагал копией, которую передал фотографу Вальтеру Хану. Но в тот самый день, когда Ирвинг посетил Хана, к фотографу пришел архивариус Вальтер Ланге. Ознакомившись с копией ТВ-47, Ланге сказал, что это грубая подделка. Дело было в ноябре 1964 г. Профессиональный историк после этого должен был либо окончательно разувериться в документе, либо предпринять самостоятельное расследование. Но Дэвид Ирвинг повел себя иначе. Уже 28 ноября того же 1964 г. он написал своему германскому издателю о «сенсационной информации, которая содержится в ТВ-47». А 6 декабря предложил настоятелю собора в Ковентри, городе-побратиме Дрездена, открыть экспозицию о бомбардировке саксонской столицы увеличенной фотографией полицейского рапорта. «Я не сомневаюсь в его подлинности», – писал Ирвинг.
В немецком издании «Разрушения Дрездена» (1964) о 135 тысячах убитых говорилось со ссылкой на д-ра Фунфака, которого автор называл «заместителем начальника медицинской службы города». Фунфак обратился к Ирвингу с пространным письмом, в котором подчеркивал, что он а) никогда не занимал официального поста в городской медслужбе; б) никогда не видел подлинника ТВ-47; в) о 140–180 тысячах убитых слышал от коменданта Дрездена генерала Менерта и начальника дружин ПВО профессора Фетчера, которые давно умерли. Доктор порекомендовал обратиться в Красный Крест, который вскоре после бомбардировки направил в Дрезден своего представителя. Однако этот представитель, Кляйнерт, никакой информации о масштабе потерь не получил.
Тем не менее Ирвинг продолжал титуловать Фунфака «заместителем начальника медицинской службы, ответственным за кремацию жертв» (в самом деле доктор был скромным урологом), и всячески рекламировать ТВ-47. Например, в марте 1965 г. он обратился к своим итальянским издателям с предложением внести коррективы в уже готовый текст, поскольку названное ранее число жертв слишком низко и есть новые данные.
А ведь еще в феврале того же года Ирвингу дважды писал Тео Миллер, который после бомбардировки принимал рапорты от начальников санитарных команд. По данным Миллера, в городе было обнаружено не более 30 тысяч тел. Однако об этой информации Ирвинг не упомянул ни разу – ни устно, ни письменно.
В лондонское издание «Разрушения Дрездена» (1966) по настоянию автора было включено специальное приложение – комментированный текст ТВ-47. Однако в мае того же года достоянием гласности стал другой документ, подлинность которого оспаривать было невозможно. Это рапорт на имя начальника берлинской полиции от 22 марта. В нем говорилось о 18 375 убитых и высказывалось предположение, что общее число жертв может достичь 25 ООО. В следующем рапорте, от 4 апреля, упоминались 22 096 убитых.
Больше Ирвинг на ТВ-47 не ссылался, летом 1966 г. даже написал письмо о «новых германских документах» в редакцию «Таймс». Кроме того, он в порядке частной инициативы разослал копии этого письма по 500 адресам. Однако данные, приведенные в рапортах, писатель на веру не принял. В новом лондонском издании «Разрушения Дрездена» (1967) число жертв снизилось до 100 тысяч. Лишь через 28 лет автор «опустил планку» до 50 тысяч. А когда Гетц Бергангер обнаружил подлинный ТВ-47 с 20 204 убитыми, этот документ почему-то очень долго не попадал в поле зрения Ирвинга.
Возможно, вся эта история выглядит нелепо и даже смехотворно. И все же следует принять во внимание, что книга Ирвинга – единственный труд о бомбардировке Дрездена, неоднократно изданный крупными тиражами на разных языках. И это еще не все. Вряд ли бы «135 тысяч убитых» врезались в массовое сознание, если б у Дэвида Ирвинга не нашелся талантливый популяризатор – Курт Воннегут.
«Время от времени я говорил себе: черт, ты ведь пережил бомбардировку Дрездена, самое большое убийство за всю историю Европы, когда за ночь погибли 135 тысяч человек, так почему же ты об этом не пишешь?» – такова вкратце причина появления знаменитой повести. Воннегут, выживший в феврале 1945-го, – свидетель. Но не историк. А откуда он взял статистику потерь, гадать не приходится. Приведу длинный отрывок из «Бойни номер пять» в переводе Риты Райт-Ковалевой.
