«вплоть до пятого колена», не скрывал этого, и, тем самым, «автоматически отбраковывался» кадровиками НКВД.
У кадровиков РККА такой инструкции не было. Мне почему-то представляется, что И. И. Проскуров на каком-то очередном заседании комиссии был несколько удивлён тем, что П. М. Фитин вдруг отказался от кандидатуры Жоржа Коваля и отдал его в ГРУ.
Проскуров записал его в «свой список» достаточно равнодушно (далеки были химические проблемы от авиационного комдива!) не подозревая, какой успех принесёт ГРУ этот инженер-технолог. Но Фитин не хотел – да и не мог, ведь Приказ № 00310 был совершенно секретным! – объяснять причины своего отказа от кандидата.
Конечно, к счастью для него самого, и Жорж ничего не знал об этом приказе и инструкции, и воспринял направление в ГРУ как необсуждаемую данность – начальству виднее, где он больше нужен.
Тем не менее, с середины мая до середины июня 1939 года альтерверс Жоржа находился в суперпозиции – НКВД-ГРУ. [780] То, о чём конкретно думал, о чём советовался со своей Милой в это время выпускник МХТИ Жорж Коваль, даже в нашем модельном пучке состояний восстановить нельзя. Да и не нужно!
Мироздание устроено так, что каждый имеет в нём свою «личную нишу», свою «карту связи» событий, и для «внешних наблюдателей», которыми в данном случае являюсь и я, и Вы, читатель этой книги, структура этих областей альтерверса её героев недоступна.
Я квалифицировал эту версию попадания Жоржа в ГРУ как весьма «тонкую» ветвь его альтерверса, поскольку авторитетный исследователь советской истории сталинского периола Г. В. Костырченко убедительно показал фейковый характер документов, положенных в её основу. [781]
Я согласен с Геннадием Васильевичем в том, что в модели «линейной истории» эти документы являются результатом преднамеренной фальсификации. [782] Но с эвереттической точки зрения они отражают существование – пусть и с малыми весовыми коэффициентами – в суперпозиции состояний альтерверса «сталинской эпохи» слагаемых, описывающих такие действительности.
Авторы этой фальшивки, конечно же, не подозревали, что предъявляют нам весьма яркую ментальную склейку с одной из многочисленных сталинских действительностей из антисемитского участка их спектра.
Напомню, что в суперпозиции действительностей присутствуют все логически и физически допустимые члены. И нужно просто привыкнуть к тому, что добросовестный историк «при обмолоте выбранного колоса действительностей» в ходе создания выбранной им реконструкции истории, зачастую получит вместе с «зёрнами истины» и острые «обломки остей» – противоречащие его точке зрения факты.
Вообще, нужно понимать, что «ости», основанные на фальсификациях, хорошо «прирастают» к «колосу действительностей» именно потому, что органически близки к тканям «наших» ветвей альтерверса, т. е. являются проявлением весьма близких ветвлений при наших выборах в исторических альтернативах.
Для будущих исследователей этого узла ковалевского альтерверса добавлю – в суперпозиции должны быть учтены и члены, описывающие связь возможного приезда Абрама Коваля в 1939 году в Москву, о котором мы говорили в главе «Колхоз» (на открытие ВСХВ, состоявшееся 1 августа), с проходившей, вероятно, как раз в июне – июле передачей переселенческого «Дела семейства Ковалей» от НКВД в ГРУ.
И в ветвях альтерверса, образовавшихся в результате распада этой суперпозиции, можно обнаружить и «семейный совет», обсуждавший предложения Жоржу от ГРУ, с участием его отца Абрама…
Важнейшим следствием произошедшей в мае-июне 1939 года вербовки Жоржа ГРУ является его отчисление в декабре из столь непросто давшейся ему аспирантуры МХТИ и направление его в спецшколу ГРУ.
Вот как описывает «специальные годичные разведывательные курсы» ГРУ В. А. Никольский, прошедший через них в качестве слушателя в 1938 году, двумя годами ранее Жоржа. Конечно, в период учёбы Жоржа что-то изменилось, но в целом картина, нарисованная В. А. Никольским, соответствует тому, что пришлось испытать и Жоржу:
«Наша «точка» располагалась под Москвой в особняке, который скрывался в гуще деревьев и был огорожен высоким дощатым забором, окрашенным в характерный зеленый цвет, – цвет надежды. Нам казалось, что это сама судьба своим перстом благосклонно указывает путь в удачливое и большое будущее.
На «точке» имелись свои учебные кабинеты, лаборатории, спортплощадка, пищеблок на полтора десятка человек, подсобное хозяйство и все необходимое для обучения и проживания слушателей на казарменном положении…
В шпионских романах подробно описано, каким экстравагантным способам обучают «рыцарей плаща и кинжала» для вербовки агентов, проникновения на тщательно охраняемые объекты, вскрытия сейфов, ликвидации своих противников с помощью всех видов огнестрельного и холодного оружия, ядов и так далее. Все это чепуха. Нам пришлось изучать далеко не «романтические» дисциплины. Это в первую очередь спецподготовку, которую вела выдающаяся советская разведчица М. И. Полякова, имевшая колоссальный опыт работы за рубежом; оперативную технику, не отличавшуюся в те времена чрезмерной сложностью; криптографию, принципы радиосвязи и фотодело. Затем страноведение – в зависимости от планов предстоящего оперативного использования, и, наконец, иностранные языки…
Марксистско-ленинской подготовке также уделялось немалое внимание, но большинству слушателей она давалась без особого труда, так как в академиях изучению общественных дисциплин отводилось много времени. Остальные, необходимые разведчику дисциплины, как топография, стрелковая подготовка, тактика, история международных отношений, физическая культура, не преподавались, поскольку полагалось, что мы должны их прочно знать после академического курса…
Все в отделении жили на казарменном положении, в город к семьям увольнения получали лишь в выходные дни. О пребывании в школе запрещалось говорить не только друзьям, но и близким родственникам. За болтливость строго наказывали вплоть до отчисления из разведки.
Перед прибытием в учебное отделение всем слушателям меняли фамилии и выдавали гражданские паспорта. Однако длительное совместное пребывание, уплата партвзносов, получение денежного содержания и вещевого довольствия под истинными фамилиями, а также предварительное знакомство слушателей друг с другом, встречи в семьях и в городе сводили на нет этот вид конспирации, и через несколько месяцев все знали не только настоящие имена, но и биографии друг друга».
Интересно, под какой фамилией Жорж «скрывал своё нахождение в спецшколе от близкого родственника» – жены Людмилы – во время их кратких свиданий и прогулок по весенней Москве 1940 года по «выходным дням»? Отсюда видно, что Жорж действительно, как это он утверждал позже, во время службы в ГРУ ни присяги не принимал (какая может быть присяга под «изменённой фамилией»?), ни строевой подготовкой в военной форме не занимался (военных разведчиков, готовящихся к нелегальной работе, по правилам конспирации нужно было не приучать, а отучать от военной выправки ☺…) [783]
Об успешной учёбе и блестящем окончании этой спецшколы рассказал 17 декабря 2013 г. В. И. Лота на торжественном собрании в честь 100-летия Ж. А. Коваля.
