Три года Саддам Хусейн потратил на то, чтобы получить образование. Находясь в Каире, он настойчиво учился в школе и на юридическом факультете университета. Биографы отмечают, что «подвиги» приверженца панарабской идеи не остались незамеченными специальными службами Объединенной Арабской Республики, тем более, что учеба в зрелом для этого дела возрасте принесла хорошие плоды. Саддам знал, для чего он старается. Стоит сказать, что некоторые биографы упоминают о контактах Саддама Хусейна в этот период с ЦРУ. Если это так, то молодой Хусейн определенно выделялся из среды оппозиционеров власти, а его склонность к максимализму импонировала многим из тех, кто надеялся с помощью агрессивного лидера влиять на политику в богатом энергоресурсами Персидском заливе. Но, возможно, реальной связи с американской разведкой и не было, хотя в пользу такой версии говорят антикоммунистические настроения Саддама Хусейна и борьба США и СССР за влияние на Ирак. Так или иначе, более важным в этом вопросе было другое: способность молодого радикала заявить о себе посредством оружия и маниакального стремления к власти. Именно это сделало будущего диктатора узнаваемым, несмотря на его интеллектуальное несоответствие роли лидера оппозиции.
Бытует мнение, что во время каирского периода Саддам Хусейн стал примерным последователем Сталина. Сталинские аппаратные игры восхищали молодого Саддама, а театрализованные представления расправ с соратниками он с затаенным восторгом будет пытаться повторять снова и снова, претворяя в жизнь уже иракские сценарии репрессий со сталинским вороненым оттенком. Во время войны с Ираном лидер Ирака активно использовал заградительные отряды, беспощадно уничтожавшие тех, кто посмел отступить. Но самое большое сходство между двумя тиранами заключалось в их неуемной подозрительности и совершенно необъяснимой готовности беспощадно уничтожать каждого, кто мог хотя бы гипотетически стать в оппозицию или высказать иное, не угодное им, мнение, хотя на публике в качестве исторических примеров Саддам предпочитал упоминать генерала де Голля, восхищаясь его национализмом. Похоже, даже в этом сказывалась натура искушенного лицедея.
Положение на удивление активного радикала не особо изменилось после свержения баасистами премьера Касема, против которого он так отчаянно боролся и рисковал жизнью во время покушения. Политическая жизнь Ирака напоминала перекидной календарь, после каждого переворота прежняя власть уходила в небытие, а на смену ей появлялись новые временщики. Свергнутого Касема и его окружение быстро расстреляли без суда и следствия, а власть захватил некогда помилованный им Абдель Ареф. Последний готовил переворот совместно с генералом аль-Бакром, близким другом дяди Саддама. Говорят, переворот удался благодаря поддержке ЦРУ, опасавшегося, что Касем сделает ставку на Советский Союз. Но если этот слух соответствовал действительности, то это лишь подтверждает серьезность подходов самих заговорщиков, которые представляли уже реальную политическую силу. Так или иначе, но Абдель Ареф стал президентом, а аль-Бакр – премьером. Несмотря на близость Саддама к руководству партии, после государственного переворота он не получил никаких серьезных предложений, возможно, по двум причинам: вследствие молодости и того факта, что он не был непосредственным участником путча. И тут он снова вспомнил об испытанном способе, позволяющем обратить на себя внимание. Поначалу ревностно исполнявший обязанности тюремщика, благодаря редкой жестокости молодой партиец добился возможности стать одним из главарей отрядов национальной гвардии, рыскавших по стране в поисках бывших сторонников Касема и приверженцев коммунистического режима. Как и прежде, Саддам Хусейн сделал ставку на шокирующую окружающих беспощадность и нечеловеческие пытки. Этим он не только выслуживался перед новым режимом, но и самоутверждался. Это была его роль, в которую он легко вжился, имея непреодолимые влечения к садизму и обосновывая его необходимостью не только искоренения врагов, но и устрашения потенциальных сторонников левых сил. Кроме того, Саддам по опыту знал, что жестокость ассоциируется во властных кругах с решимостью и отвагой бойца, которому можно доверить любое дело. Его нисколько не волновала сомнительная репутация, а приобщение к насилию уже распалило воображение, пробудило желание повторять жестокие опыты с людьми снова и снова. Ему импонировало, что чужие боятся его больше смерти, а свои узнают и уважают. Это был его путь к признанию, и он нравился Хусейну все больше.
Но на пути к власти его ждала еще одна неприятная преграда. Арефу больше не нужна была поддержка партии БААС, набирающей силу и влияние в государстве. Поэтому меньше чем через год он при поддержке военных силой отстранил партийцев от власти. В результате активный Хусейн угодил на некоторое время в тюрьму, впрочем, вскоре он при загадочных обстоятельствах бежал. О его тюремном периоде ходили противоречивые слухи, но, заметая следы после прихода к власти, он уничтожил практически всех сокамерников – так легче было перекраивать свою биографию. Период подполья активист БААС также использовал довольно удачно. Не имея знаний, статуса, признаваемый руководством партии лишь в качестве бескомпромиссного убийцы, Саддам сделал ставку на аль-Бакра и стал искать способы приблизиться к нему. Сам он еще не способен был играть роль лидера и свои пробелы компенсировал готовностью исполнять любые поручения более опытного и более способного к организации захвата власти человека. Саддам Хусейн стал правой рукой аль-Бакра именно благодаря этой показной преданности и демонстративной непримиримости к противнику. Еще Саддам отличался очень острым чутьем на опасность, это было проекцией его собственного стремления к власти. Продвигаясь к вершине, он предусмотрел появление соперников, таких же черствых и нечувствительных, как и он сам. И потому приучил себя уничтожать наиболее вероятных противников загодя, еще до того, как они обретут возможность напасть. И не щадить никого – это стало девизом и жизненным кредо будущего диктатора. Убивать, уничтожать и устрашать, расчищая дорогу, делая ее абсолютно свободной. Только так, полагал он, можно добиться успеха. А самым большим жизненным уроком для Саддама стал опыт Касема, не убившего, а выславшего Арефа из страны, и опыт самого Арефа, пощадившего аль-Бакра после отстранения от власти. Сам Саддам не совершит таких промахов, он будет уничтожать наверняка.
Жизнь Саддама Хусейна коренным образом изменилась, когда очередной путч закончился удачно, а отстраненного президента Арефа отправили за пределы страны. Хусейн сполна воспользовался плодами своей преданности: своему доверенному лицу новый президент аль-Бакр поручил патронировать государственную безопасность. Пожалуй, эта должность для Саддама оказалась более весомой, чем министерский портфель в правительстве, ибо открывала широкие возможности для проведения интриг и активной закулисной борьбы. Такая деятельность больше всего соответствовала натуре Саддама, который не был склонен к усилиям для возрождения утопающего в крови государства, зато серьезно занялся всесторонним обеспечением своей власти, укрепляя позиции откровенным террором. Ни судьба Ирака, ни самореализация на поприще успешной политической деятельности не заботили этого человека; единственный предмет во власти, который его занимал, была сама власть. Очень быстро Саддам избавился от основного политического балласта – премьер-министра и министра обороны. Только что пришедшим к власти партнерам не дали даже перевести дух: их правление продлилось все лишь две недели. Кажется, эта успешная операция обеспечила Саддаму дополнительный пост вице-президента.
