Боуи на мгновение оцепенел, а потом улыбнулся и сказал мне поставить какой — нибудь другой диск. Я выбрала альбом Ареты Франклин и поставила на проигрыватель. Тогда Дэйвид сказал: «Извините, я на минутку». И вышел вон из комнаты.
«По — моему, ты задел его чувства», — сказала я Джону.
«Пол весь вечер просил его сменить пластинку», — ответил Джон.
«Он обиделся, Джон.»
«О, нет. Просто, так уж он устроен», — неожиданно прощебетала Линда.
Как только мы вернулись домой этим же вечером, Джону позвонил Дэйвид. Они тихо поговорили какое — то время, а когда Джон повесил трубку, он сказал мне: «Дэйвид действительно обиделся, когда я попросил его сменить пластинку. Он был очень расстроен. Я без конца твердил ему, что не хотел его обидеть.» Джон был очень огорчен реакцией Дэйвида.
«Когда Дэйвид смотрит на тебя, его глаза так и светятся восхищением, — сказала я ему. — Тебе нужно быть особенно внимательным, когда вокруг тебя люди такого рода, потому что каждое твое слово и жест очень много значат для них. Нравится тебе это или нет, но тебе придется быть осторожней.»
Мы продолжали говорить о том, как трудно быть Джоном Ленноном даже в компании таких рок — звезд, как Дэйвид Боуи. «Ты расскажешь Полу?» — спросила я его.
Джон поморщился. «Ты смеешься? — огрызнулся он. — Не имеет смысла. Он все равно не понял бы.»
Вскоре после этого Дэйвид позвонил и пригласил нас на сессии окончательной записи «Young Americans». Во время сессий Джон устроил джэм с гитаристом Карлосом Аломаром, и вышла интересная вещь. Дэйвид за полчаса накатал текст, и получилась песня «Fame» («Слава»). В соавторстве с Джоном, «Fame» стала первым хитом N 1 Дэйвида.
* * *Неожиданно Джон узнал, что Моррис Леви собирается продавать подаренную ему Джоном черновую запись «Рок — Н-Ролла», как продавали теле — версии альбомов, под названием «Roots» («Корни»). «Но он не может этого сделать. Запись ужасна. Ее никто не будет слушать. Нельзя допустить, чтобы ее кто — нибудь услышал.»
Но было уже слишком поздно. Ролики уже начали прокручивать по телевидению. Джон был в бешенстве. Я опасалась, что он начнет пить, но этого не произошло. Он решил ускорить выпуск «Рок — Н-Ролла», а потом раскрутить его так быстро, как только возможно. Он хотел судиться с Леви и был настроен выиграть дело. В конце концов они встретились в суде.
День или два спустя зазвонил телефон. Я сняла трубку. «Джон, это Йоко.» Я сказала, что позову его. Как только Джон взял подошел к телефону, он сразу же разозлился. Прежде чем она успела произнести хоть слово, он крикнул: «Йоко! У меня нет времени разговаривать с тобой», — и он бросил трубку.
Джон повернулся ко мне: «Вот так. С меня хватит.»
Телефон зазвонил снова. Йоко была в ярости. «Мэй, я не желаю, чтобы ты снова поступала так со мной. Он бросил трубку. Я не понимаю, что происходит. Я не понимаю, почему ты так поступаешь со мной.»
«Я позвала Джона к телефону, как обычно.»
«Но он взбесился. Как ты можешь говорить «как обычно», раз он такой злой?»
«Если по правде, он не был злым, пока не подошел к телефону.»
Йоко помолчала. «А сейчас он злится?»
«Нет.»
Йоко снова помолчала. «Мэй, никогда не делай так больше. Этого больше не должно повторяться.»
«Йоко, — ответила я, готовая зайти так далеко, как еще никогда не заходила с ней, — я не могу ничего поделать с тем, как он ведет себя, когда собирается разговаривать с тобой. Это ваши проблемы.»
Она не ответила и бросила трубку.
Когда она позвонила позже, Джон отказался разговаривать с ней. Йоко продолжала названивать весь вечер и весь следующий день. Когда бы она ни просила поговорить с ним, он говорил мне передать, что он не подойдет к телефону. Она продолжала попытки еще день или два, а потом прекратила звонки, и мы ничего не слышали о ней в течение недели. Когда она наконец позвонила снова, Джон решил поздороваться с ней.
Он слушал, пока Йоко что — то говорила ему. Я видела, как меняется выражение его лица, пока он слушал. Он все больше начинал интересоваться тем, что она рассказывала. «Это действительно действует?.. Сколько на это нужно времени?.. Как ты себя чувствуешь?» — спрашивал он возбужденно.
«Она бросила курить! — воскликнул Джон, когда повесил трубку. — Она не курит уже целую неделю. Она собирается помочь мне тоже бросить.»
«А как она бросила?»
«Йоко говорит, что нашла новый метод. Но она не сказала, в чем он заключается. Она ни разу не захотела выкурить сигарету с того самого момента, как бросила. Разве не удивительно, особенно если учесть, сколько она курит!»
«Очень похоже на Йоко.»
«Я хотел бы попробовать.» Джон действительно хотел бросить курить. Его расстраивал тот факт, что две пачки «Голуаз» в день затрудняли его дыхание и вызывали хроническое покашливание. Через час Йоко позвонила снова, и было назначено время встречи Джона с тем человеком, который помог ей бросить курить. Я помню, что это было в понедельник. Джон был полон энтузиазма.
Я почувствовала опасность. «Все идет так хорошо. Пожалуйста, не начинай опять этих игр», — сказала я ему.
«О, Фанг Йи, все кончено, и Йоко знает это. Все, что она хочет, это помочь мне.»
«Я хочу пойти с тобой на это лечение», — ответила я.
«Нет, нет. Йоко не хочет видеть тебя, а я не хочу расстраивать ее. Все это касается только нас двоих.» Джон взглянул на меня. Он не хотел больше разговаривать об этом.
В течение следующих нескольких дней Йоко звонила Джону постоянно, чтобы сообщить ему, как успешно идет лечение. Она не переставая повторяла, что не выкурила ни одной сигареты, но не хотела рассказать ничего о самом «лечении». Каждый раз Джоном овладевало все большее возбуждение и любопытство.
«Она играет с тобой», — сказала я.
«Не будь глупенькой," — ответил Джон.
Было бы логично оторвать Джона от этой забавы. Я не хотела признавать этого, но я знала, что снова попалась в ловушку. Как бы там ни было, но в понедельник утром — в тот день, когда Джон должен был ехать в «Дакоту», позвонила Йоко.
«Звезды расположены неудачно, — сказала она ему. — Я отменила встречу.» Она сказала, что позвонит в более подходящее время. В тот же день Йоко позвонила и назначила встречу на Среду, на семь часов вечера. Джон был очень доволен.
«Джон, — сказала я, — ты что, не видишь, что тебя раздразнили?»
Он не ответил. То, что он не хотел видеть, он игнорировал.
В тот вечер нам позвонили Пол и Линда. Они собирались в Новый Орлеан для записи нового альбома, который превратится в «Венеру и Марса». «Мы хотели бы встретиться там с вами», — сказал Пол Джону.
