Ставка Верховного Главнокомандования советских войск связывала операцию "рельсовая война" со своими планами завершения разгрома гитлеровцев в Курской битве, проведения Смоленской операции и освобождения Левобережной Украины.
В Хвойной состоялось совещание, на которое были вызваны командиры бригад, полков и отдельно действующих отрядов. Проводил его Михаил Никитич Никитин, специально для этого прилетевший из Ленинграда, Секретаря Ленинградского обкома ВКП(б), возглавлявшего областной штаб партизанского движения, знали не только партизаны, но и многие жители оккупированных районов. Среди воевавших в тылу врага имя Никитина имело огромную популярность. Я тоже много слышал о Михаиле Никитиче, но видел его сейчас впервые. В дальнейшем - и в войну, и после нее - мне приходилось встречаться с Никитиным довольно часто, а одно время и работать под непосредственным его руководством. В моей памяти остались самые добрые воспоминания о нем.
Несмотря на занимаемый высокий пост, Михаил Никитич держался всегда удивительно просто, быстро создавал вокруг себя обстановку ничем не стесняемого свободного общения. Он был человеком очень доброжелательным, быстро располагал к себе. С ним легко было говорить прямо, откровенно, правдиво. Да иначе попросту и не получалось. Стеснительность и неуверенность собеседника, говорившего с Никитиным впервые, очень быстро и, казалось, сама собой исчезала. Но никогда Михаил Никитич не заигрывал с людьми, никогда и ни под кого не подстраивался. Те его качества, о которых я только что написал, вовсе не мешали ему быть человеком волевым, решительным, твердым, а порой даже жестким. Он никогда не отказывался до принятия какого-то решения обсуждать его со всеми заинтересованными лицами. Однако, когда решение было уже принято, никакой говорильни не допускал, требовал самого точного исполнения. Именно от него я впервые услышал слова о том, что желающий работать всегда находит способ осуществления задуманного, а нежелающий - причину, на которую можно будет потом сослаться.
...Совещание продолжалось до позднего вечера. Были определены задачи каждого из подразделений, участки их действий, названо время начала операции ночь с 31 июля на 1 августа. Мы обсудили тактику и методы боевых действий, вопросы материального обеспечения, договорились о связи. Поставленная задача стала ясна во всех подробностях. Той же ночью командиры были переброшены самолетами в свои соединения и подразделения.
Начался заключительный этап подготовки. Завершалось обучение всех партизан умению пользоваться взрывчаткой: специально для "рельсовой войны" изготовленными толовыми шашками, имевшими форму куриного яйца, удобными для транспортировки и обладавшими достаточной взрывной силой. В бригадах, полках и отрядах уточнялись мельчайшие детали операции, - ее масштабы требовали предельной точности, слаженности действий всех, даже самых небольших групп.
Огромную работу провела в эти дни партизанская авиация. В тыл врага было переброшено громадное количество груза - взрывчатка, бикфордов шнур, взрыватели, оружие, боеприпасы. Летчики полка Гриценко, работники баз в Хвойной и в Александровской покоя не знали. Каждый самолет совершал по несколько вылетов за ночь.
Чтобы проверить, нет ли в тщательно разработанном плане операции недочетов, могущих повлиять на успех дела, штаб партизанского движения решил провести в ночь с 24 на 25 июля своего рода "генеральную репетицию": 1-му отдельному полку поручили нанести пробный удар.
В операции участвовало четыре отряда полка. Скрытно сосредоточившись в заданном районе, они развернулись трехкилометровым фронтом, захватили участок железной дороги между Островом и Псковом в районе деревни Стремутка и точно в назначенное время начали взрывать полотно. В результате весь трехкилометровый участок пути был разрушен: на обеих колеях не осталось ни одного неповрежденного рельса. Кроме того, был разрушен мост, уничтожено более 2 километров телеграфно-телефонной связи, убито 50 гитлеровцев. Этот налет подтвердил правильность разработанного плана, а полученный в его ходе опыт штаб использовал в подготовке к операции. И вот наступило 31 июля 1943 года.
* * *
В первую же ночь три действовавшие в полосе Волховского фронта бригады вывели из строя 1032 рельса. На Витебской дороге между станциями Чолово и Торковичи отряды 11-й бригады взорвали 436 рельсов. Около станции Плюсса Варшавской железной дороги отряды 5-й бригады уничтожили 286 рельсов. А отряды 2-й бригады в районе Заречья взорвали мост и 310 рельсов.
Надо сказать, что первый массированный удар по железнодорожным магистралям ленинградские партизаны нанесли вслед за орловскими и на несколько дней раньше основных сил, принявших участие в "рельсовой войне",- на территории других областей эту операцию начали в ночь с 3 на 4 августа. К этому времени сила ударов по вражеским :коммуникациям под Ленинградом заметно возросла, "рельсовая война" стала не краткосрочной кампанией, а постоянной формой борьбы с врагом. Диверсии организовывали не только партизанские подразделения, но и межрайонные подпольные партийные центры. Например, Кингисеппский центр провел серию ударов по Балтийской дороге, которую гитлеровцы считали до этого "спокойной", а Псковский - по дороге Псков - Веймарн, Южнее зоны действий 2-й ЛПБ, Несмотря на все принимавшиеся меры, обезопасить свои железнодорожные коммуникации гитлеровцы уже не могли.
Одну из диверсий "рельсовой войны" мне довелось наблюдать с воздуха,
Пасмурной осенней ночью я летел в обычную при моей теперешней должности командировку - во вражеский тыл. Мне предстояло провести несколько дней в бригаде К. Д. Карицкого.
Наш У-2 будто подвесили на нитке в погребе: холодно, сыро и абсолютно темно. Звезды и луну скрывали плотные облака, на земле же, понятно, свет всегда тщательно маскировали. Мы летели на километровой примерно высоте и скоро уже должны были подойти к месту посадки. Я стал всматриваться вниз, чтобы заметить световой сигнал. И вдруг на земле впереди и справа по курсу ярко полыхнул взрыв, который будто бы потянул за собой целую ленту других, таких же самых. Эта лента растянулась вмиг километра на два или на три и отдаленно напоминала мигающую елочную гирлянду, огоньки которой, хоть и вспыхивали довольно беспорядочно, вырисовывали тем не менее строго определенный контур. Он сохранялся, может быть, минуту, а затем пульсирующая крохотными точками взрывов лента стала разрываться на части, которые в свою очередь тоже дробились, угасая, и вскоре под нами опять была непроглядная темень. Когда самолет совершил посадку, я узнал, что видел диверсию, проведенную на Витебской дороге полком А. Ф. Тараканова из 5-й ЛПБ.
