Ознакомительная версия.
В середине августа, когда кавалерийские части постоянно проходили по пятьдесят и более километров в день, организация связи была наконец приведена в порядок; используя германские телеграфные столбы и провода, наши связисты наращивали существующие линии либо снимали их для использования в другом месте. В результате наши колонны и штабы получали телефонную связь со своими тылами не позднее чем через час после прибытия на место, где они намеревались остановиться на ночлег.
С сожалением должен сказать, что в тот период связь между штабами крупных войсковых частей была еще налажена недостаточно. За мной всегда следовал взвод беспроволочной телеграфии, но я мог пользоваться их аппаратами только во время остановок на ночлег, причем только для связи со штабом армии, поскольку пехотные армейские корпуса тогда еще не получили станций беспроволочного телеграфа.
Зная о передвижениях наших кавалеристов по занимающимся пожарам, пехотная колонна, в которой находился я сам, медленно наступала, встречая только вялое сопротивление маленьких германских пехотных дозоров и продвигаясь в направлении озерных перешейков, по которым были проложены щебеночные дороги, ведущие в Маргграбову. Я должен был ускорить наступление пехоты, так как опасался, что слабые кавалерийские колонны, каждая из которых располагала только пятьюстами активными саблями, окажутся не в состоянии достаточно долго продолжать бой с германской пехотой, высланной из Маргграбовы. Кроме того, существовала опасность, что по окончании боя эти пехотные части вернутся в Маргграбову и займут позиции на перешейках либо усилят заслоны, которые там уже выставлены, тем самым препятствуя или, по крайней мере, затрудняя мое вступление в городок. Моей главной целью являлся захват в Маргграбове телеграфа и почтовой конторы со всей корреспонденцией, из которой мы надеялись почерпнуть очень ценные сведения о неприятеле.
Мои планы оказались отчасти удачными; возвращение германской пехоты и артиллерии, отправленной, как я и предполагал, из Маргграбовы, было затруднено разрушением железнодорожного полотна и действием небольших оборонительных застав нашей кавалерии. Это задержало движение германцев на несколько часов, а местами, возможно, даже на целый день.
Когда наша пехота приблизилась к перешейкам, то обнаружилось, что они удерживаются маленькими отрядами пехоты и самокатчиков (как мы позднее выяснили). Их численность установить не удалось, поскольку большая часть велосипедистов отступила на запад и юго-запад от городка, бросив на дороге около шестидесяти велосипедов. Ими немедленно завладели наши стрелки, а отчасти даже и кавалеристы. Пока продолжался бой за перешейки, я приказал ближайшей к нам кавалерийской колонне присоединиться ко мне. В этот отряд входили уланский и драгунский полки, так что, когда стрелки захватили перешейки и закрепились, обеспечив пути отхода, вперед двинулись два кавалерийских полка с конноартиллерийской батареей. Они должны были захватить Маргграбову и занять железнодорожный вокзал, почту и станции телефона и телеграфа, чтобы полностью уничтожить эти объекты. Я помню, что один из офицеров, двумя днями ранее отстраненный мной от командования эскадроном драгун, получил приказ захватить железнодорожную станцию. Во главе полуэскадрона он выполнил поставленную задачу наилучшим образом, быстро и ловко. Менее удачлив оказался другой наказанный мной офицер – тот, что командовал гусарским эскадроном. Во время боя, который вела другая наша колонна, он пошел в наступление впереди своего подразделения и был убит. Он оказался первым офицером, которого потеряла дивизия. После получасового боя стремительная атака стрелков выбила германцев с перешейков, что позволило нам войти на окраину городка. К этому времени на подходе были наши уланы. Когда они прибыли, стрелки уже были на перешейках. Я спешил эскадроны и приказал им в рассыпном строю занять ближние подступы к Маргграбове. Когда я к ним подъехал и сошел с коня, эскадронный командир улан штабс-ротмистр Македонский доложил мне, что всего несколько минут назад со стороны городка к ним приблизился германский автомобиль, снабженный эмблемами Красного Креста. Ехавшие в нем предложили уланам свои услуги на случай, если у них есть раненые. Но еще прежде, чем Македонский успел ответить, нуждаются ли раненые в помощи, водитель машины, воспользовавшись тем, что дорога в этом месте была достаточно широка, развернулся и быстро умчался в направлении города. Я объяснил Македонскому, что этот «санитарный автомобиль» не столько хотел оказать нам медицинскую помощь, сколько помочь разведчикам германских частей, оборонявших подступы к Маргграбове, и посоветовал ему впредь подобные машины задерживать и отсылать под охраной в мой штаб. К этому времени вся Маргграбова, расположенная на склоне, обращенном к озеру Олечко, находилась у меня перед глазами.
Даже без полевого бинокля было видно, что над всеми большими зданиями вывешены белые флаги с красными крестами. Позднее мы выяснили, что некоторые из этих домов действительно были приспособлены под госпитали; другие, как сообщили нам их жильцы, были намечены для той же цели; так же использовались и все школьные здания. Поскольку это оказался первый случай, когда один из моих полков шел в бой в моем присутствии, я счел правильным, отдав все необходимые распоряжения, присоединиться к первому уланскому эскадрону. Итак, шагая рядом с штабс-ротмистром Македонским в передовой цепи спешенных улан, я двинулся в направлении ближних подступов к Маргграбове, откуда была слышна беспорядочная винтовочная пальба, которую вели из садов и окон домов, отмеченных эмблемой Красного Креста. Откуда-то с фланга доносились пулеметные очереди; два наших пулемета открыли ответный огонь. Германский пулемет, установленный, как видно, в окне высокого здания, замолчал. Цепь наших улан, временами постреливая, упорно двигалась к садам, опоясывавшим уютный городок. Было предельно ясно, что делать мне впереди атакующих цепей совершенно нечего, но существовало множество причин, заставлявших меня оставаться именно там вопреки букве устава, в котором записано, что командующий не должен уделять все внимание одному маленькому участку, поскольку это неизменно оборачивается вредом для общего развития боя. Это основополагающее правило конечно же незнакомо каждому рядовому, однако на солдат присутствие начальника в непосредственной близости от них производит сильное впечатление, так же как и знание того, что командир при необходимости может появиться на самой передовой линии. Я не сомневался, что мое присутствие на линии огня станет известно во всех полках дивизии и впоследствии избавит меня от необходимости лично появляться в передовых цепях, рискуя потерять общее управление боем. Не следует забывать, что в маневренной войне, в отличие от позиционной, которую называют еще траншейной войной, гораздо чаще происходят всевозможные непредвиденные события и неожиданности. Поэтому особенно важно, чтобы командующий отдавал приказы как можно быстрее и своевременно предпринимал меры, необходимые для предотвращения негативных последствий этих неожиданностей. Тем временем наши уланы, подкрепленные спешенными драгунскими эскадронами, постепенно просочились на окраины города; германский огонь по мере их продвижения ослабевал. К этому моменту стало очевидно, что германцы не намерены упорно защищать город, а вместо этого предпочтут его оставить.
К тому времени, когда спешенные кавалерийские части вошли в город, стрельба совсем стихла. Город имел совершенно мирный вид. Почти все магазины были закрыты, но витрины не забраны ставнями, и, как видно, здесь только что прекратили торговать. Из окон на происходящее с интересом глазело много народу; в основном это были женщины. На вопросы о местонахождении телеграфа, почты и телефонной станции они отвечали с готовностью. Все эти здания мы нашли на единственной городской площади. Мой штаб незамедлительно организовал группы для захвата всей корреспонденции и для уничтожения телеграфных и телефонных аппаратов. За разрушение находящегося на крышах телефонного оборудования добровольно взялся адъютант командира моего дивизиона полевой артиллерии артиллерийский подпоручик Шаталов. Взобравшись на крышу, он сначала добросовестно принялся за выполнение задания по совершенному истреблению аппаратуры, не ограничиваясь при этом только битьем изоляторов и обрыванием проводов. Потом, приказав солдатам докончить работу, он начал осматривать окрестности, а в первую очередь проселочные дороги на ближайших подступах к городу. При этом он непрерывно докладывал обо всем увиденном стоящему на площади штабному офицеру. Спустя некоторое время он сообщил, что с одной стороны городка видны небольшие группы вражеских самокатчиков, быстро катящих прочь, а по другую сторону наблюдается какая-то колонна, движущаяся в направлении южной окраины Маргграбовы, которая была прикрыта только очень малочисленными заставами моей спешенной кавалерии.
Ознакомительная версия.
