Мы, простые смертные, даже самые умные и дальновидные из нас, представляем окружающий мир в одной плоскости, Ванга совсем в иной. Наш и ее миры вращаются на разных орбитах, вот почему, кстати, я не берусь рассуждать, толковать, комментировать, а лишь беру на себя смелость узнанное, насколько хватает памяти, документально пересказать.
Тихий, теплый вечер, к близкому дождю одуряюще пахнет душистый табак, пылают желтые георгины, божья коровка ползет по листку герани, Ванга подходит к самому краю клумбы, нагибается к цветам. Губы ее раскрываются, она произносит какие-то слова, будто тихо беседует с задушевным другом.
— О чем ты говоришь, тетя? И с кем?
— Не видишь с кем — с цветами. Герань мне сейчас сказала: «Я лучшее лекарство от нервного расстройства». Смешная такая, я это и сама давно знаю.
Позволю себе спросить самых умных своих сограждан, мудрецов нашей милой планеты Земля, позволю себе спросить: объясните механизм приема и воспроизведения информации, который столь умело запускает в работу Ванга? Знаю, никто мне не ответит, ничего вразумительного я не услышу. И тогда спрашиваю Вангу:
— Тетя, как ты видишь?
— Ты знаешь, детка, все происходит само собой и довольно просто. Ко мне приходит человек, а с ним в мою жизнь врывается его жизнь, со всеми радостями и страстями, неудачами и болью. У меня в мозгу открывается окно, через которое я и наблюдаю жизнь своего гостя. Неважно, говорит ли он, молчит. Лучше даже если молчит, потому что видимые мною картины его жизни сопровождаются подробным рассказом, я слышу совершенно явственно не слышимые тебе или кому-либо другому слова.
— О жизни рассказать — времени много надо.
— Конечно. Но главных-то событий не так уж много.
— Тетя, я кое-что записываю, поищи для меня интересные примеры.
— Да что их искать, что я их — прячу? Ты все и сама знаешь. Ну, если хочешь, запиши для примера историю с китаянкой Сун. Была такая китайская художница, звали ее Сун. Она училась в Софии, где и вышла замуж за болгарина. Еще в 1971 году она как-то раз заглянула ко мне на огонек. Я ей сказала тогда: «Ты вернешься к своим, ты станешь известным и почтенным человеком. Вижу твою страну, твои родные места, поля, залитые водой, зеленые ростки риса, низкие дома, люди много работают, но они бедны, даже обуви нет, на ногах какие-то Деревянные сандалии с веревочками. А страна красива красотой неустанного человеческого труда». Понимаешь ты меня? И еще я сказала китаянке: «Бедная, твой — ребенок болен, его разбил паралич, помочь ему может только один человек — ты. Утешься, ты справишься с этим тяжким недугом, переборешь его, твой ребенок выздоровеет». Потом Сун уехала в Китай, стала изучать иглотерапию и, добившись удивительных успехов, поставила на ноги многих людей, вылечила и своего ребенка. Бывала она опять у нас в Болгарии, а вот сейчас я вижу ее на родине. Теперь она очень известна в Китае, она счастлива.
Среди многих знаменитостей мирового, так сказать, класса, бывали в гостях у Ванги и художники. Как-то раз встретила я здесь Святослава Рериха. Он был в Болгарии проездом — из Индии ехал, кажется, в Амстердам. Он молча сидел против Ванги, а тетя говорила ровным и спокойным, обычным своим голосом, без интонаций и даже как бы без эмоций. Она видела рабочий кабинет Рериха, видела большую керамическую вазу с хорошо, заботливо возделанной землей, а в ней цветок — белая, прямо-таки алебастровая лилия как символ небесно-чистой красоты, Ванга сказала: «Это — самое большое духовное украшение твоего дома. Прекрасная лилия блестит для меня серебром вечных поднебесных снегов Тибета и Гималаев. Оттуда, с Тибета, началась история человечества, там следует искать ее корни, там — объяснение многих удивительных и странных загадок земной жизни человека и людей. Отец твой, — продолжила Ванга, обращаясь к Рериху, — был не просто художником, а и вдохновенным пророком. Все его картины — прозрения, предсказания. Они зашифрованы, но внимательное и чуткое сердце подскажет зрителю шифр, и смысл полотен прояснится. Ты должен со всем усердием продолжать дело отца. Так предначертано».
Я не помню, говорил ли Рерих что-нибудь или нет, я помню только, что ушел он от нас в глубокой задумчивости: по лицу бродили как бы тени облаков.
Ванга легко переносится в совершенно иную обстановку, «посещает» страны, о которых ничего не слышала прежде, и говорит не вообще, а конкретно, как, например, об алебастрово-чистой лилии — любимице Святослава Рериха, о которой он никому никогда не рассказывал. Да что там лилия Рериха! Вот приходит к нам…
Но все по порядку. Приходит к нам соседка. По какому-то пустячному делу, главным образом, конечно, поболтать с тетей. Начинает перед ней похваляться — какая она домовитая, старательная хозяйка, как дома все у нее прибрано и разукрашено. Совсем не то, мол, у соседок, и неряхи они, и грязнули, и неумехи, ни мужей, ни детей своих не любят… Одним словом, известная песня. Ванге она, видно, изрядно надоела, и та стала пересказывать соседке: занавеска на окне рваная, грязные носки мужа валяются посреди комнаты в ящике с инструментами, постельное белье застиранное, не лучше арестантского. «Никакая ты не хозяйка и не воображай больше, не люблю таких». Соседка, посрамленная, быстренько ушла. Слышно, что сейчас порядок у нее в доме.
Ванге ничего не стоит, находясь в настоящем, разговаривая с посетителем, вдруг заглянуть на секунду в прошлое. Так, одному из наших гостей она сказала вдруг, ни с того ни с сего, что у того в семье есть человек по кличке «турок». Наш гость не знал этого и недоверчиво улыбнулся — уж не фантазия ли? Но скоро он опять навестил нас и рассказал, что во время войны его дядя застал свою жену в доме одного из соседей и зарезал ее из-за ревности. С тех пор его называли «турок».
В 1944 году крестьянин из села Кромидово Санданского района узнал, что его сын убит немцами неподалеку от Нового Села в Македонии. Когда стало возможно, поехал крестьянин туда в надежде выкопать труп и перезахоронить на родине. Было вскрыто семь могил, и не опознал крестьянин сына. Обратился горемыка к Ванге. Она сказала, что могила, которую ищут, на берегу речки, возле большого куста. Когда ее раскопали, из кармана куртки убитого выпали документы и фотография — на ней сын крестьянина из села Кромидово.
Молодому человеку Д. Г. в парикмахерской внесли сильную инфекцию: на лице появилась страшная экзема, высыпали нарывы, он сильно страдал. Лекарства не помогали. Несчастный пришел к Ванге. Она не стала слушать рассказ о грязной парикмахерской, а сразу велела взять немного речного ила и смешать в одинаковой пропорции с обыкновенной солью, на ночь положить на лицо компресс из этой смеси. Больной так и сделал, а через день болячки стали подсыхать, и вскоре все прошло без следа. Еще одному больному врачи никак не могли поставить диагноз. Ванга сказала, что у него видны спайки в области диафрагмы и посоветовала ехать лечиться «на воды», в Германию, добавив, что вернется он здоровым. Все так и получилось.
