Приходят, швартуются… На пирсе — куча «Волг», командующий флотом Беркут (тот самый, из Конецкого!) причал шагами меряет…
Командир — радостный, ракетную стрельбу успешно выполнил, сбегает по трапу, «рубит» строевым к командующему:
— Товарищ адмирал, эсминец «Отловленный» выполнил зачетную ракетную стрельбу, цель поражена!
У того — веко дергается…
— Поражена говоришь?…твою…Садись в машину!
Посадили командира в «Волгу» …Едут…Все молчат…За город…деревня какая — то.
Подъезжают к усадьбе…
……………
В огороде лежит «КСЩ»-ука, а из под крыла — останки козы торчат…
Беркут:
— Поразил мишень, говоришь? Козлобоец! С тобой не против НАТО, мародерствовать среди населения бесполезно! Ведь еще куда — ни будь влепишь — всю жизнь не рассчитаешься!
— Так…как же…!!??
— Как стрелял — так и разбирайся!
— ………………
Так вот и стреляли…
На кого бог пошлет…
Такого вообще может, и не могло быть…
Пошел лейтенант один с эсминца этого в патруль.
Город большой, с одного конец в другой — часа два добираться. Но надо же такому было случиться, что маршрут ему назначили — ну прямо у самой общаги, где он с молодой женой квартировал…
Ходят они, значится по маршруту час, два, и все мимо дома… Огонь в окнах горит…домой хочется…
В общем, часа через три лейтенант у своего подъезда патрульных оставил, проинструктировал, чтоб ни — ни, никуда. А сам — пулей, к себе, на пятый этаж.
Открывает тихонечко дверь, в комнату… А там… Жена молодая… С мужиком… в семейной постели…голые…… …… ……
Вскочили. Срам пытаются прикрыть кое — как.
Лейтенант, не долго думая командует:
— К стенке!
Встали…
Тот пистолет из кобуры, затвор передернул, и……
………«Несчастливый» любовник обделался сразу…Слабы мужики, женщины покрепче будут………
И открыл огонь. Но не на поражение, а:
…по люстре…
…по мебели……
…по посуде……
…..по стенкам………
Перезарядил — обойма кончилась — и продолжил:
…..в потолок………
……в стены………
…….куда попало………
Закончил стрельбу, произвел контрольный спуск, как положено. Пистолет — в кобуру — и вниз, и, с патрульными — в комендатуру, сдаваться…
Сначала ему не поверили, но на всякий случай — в офицерскую камеру…
Послали по адресу группу — с дежурным особистом для проверки. Подтвердилось…… Из всех шестнадцати пуль только одна рикошетом в окно ушла, остальные — в комнате остались.
А на «возлюбленных» — живого места не было — побиты были кусками штукатурки, порезаны осколками стекла, в занозах от мебельных щепок…
Но живые…
…………
А лейтенанта наказали за использование оружия при несении патрульной службы не по назначению.
Разин.
Комбриг например, считал, что для полной победы воинской дисциплины над личным составом на нашем корвете, его надо вывести на рейд и расстрелять торпедами. Со всем экипажем. И только тогда, стерев трудовой пот со лба, можно будет сказать, что воинская дисциплина у нас установлена. Ненадолго.
Ну да вместо внешнего рейда в док нас поставили — время подошло.
Поставили, чистимся, жизнь идет потихоньку, то есть дни бегут — суббота… А значит увольнение. Любимого личного состава… Со всеми вытекающими.
Уволили, к двенадцати народ подтянулся в разной степени опьянения, тут же, на юте огребая от одной до четырех недель «без берега»…
Время — без пяти, оперативный уже интересовался…
Темы нет. Матрос у нас был, Артемом звали, Темой. Рост — под два метра, форма — шестого номера, плечищи — огого… как все здоровые физически люди — спокойный, как мамонт и невозмутимый.
Чу!
Грохот каких — то железок, мать — перемать…двигается к пароходу фигура, припадая и пошатываясь.
А надо сказать, что по случаю дока на борту старшим ЗАМ остался.
К описанному моменту он уж кругов сорок по юту нарезал. Мы — то в сторонке стоим, но слышим:
— Б…ь!! Убью суку!…Ах…! Ну…!
Короче говоря с внутренним голосом разговаривает.
Взбирается Тема на трап тем временем, цепляясь за леера, лапу — грабарку к уху, и запинаясь, пытается изложить, что мол прибыл без замечаний…
Причем видно невооруженным глазом, что он — в хлам.
Зам к нему подлетает, и
— Ты…е……б……! Как смел…е……!
Тема первых секунд пять резкость наводил, не отрывая лапу от бески…потом видно разобрал, вздохнул глубоко, и:
— Пашшшел ты на хУй, кОзел, я тя в милицию сдам!..
Грабарками своими зама за грудки, да кааак метнет его за борт…
Ну, прямо Стенька Разин.
А не до смеху, в общем — то…в доке стоим, за бортом не водичка, а стапель-палуба. Причем лететь туда тоскливым кажется…
Зубами наверное,…уж не знаю…зацепился зам за леера…верещит не своим голосом что — то насчет спасите — помогите — вытащите…
Мы — в обалдении, ну честное слово, в ступоре каком — то…
А Тема тем временем у командира вахтенного поста на юте нож из ножен вырывает, и зама! по рукам!…по рукам!…
Зам на ультразвук уже временами переходит, руками перебирает…Какой на хер Стивен Кинг!.. (Впрочем, о нем еще в те времена и не слыхали) — ужасы!..
Мы опомнились, навалились, впятером кое — как Тему скрутили, потом и зама вытащили…
Он потом недели две со скрюченными пальцами ходил, разжать не мог. Пальцы конечно, ручку не держали, так что партийно — политическая работа на это время замерла, на радость врагам мировой революции.
А Тема — что Тема, отсидел не «губе», и дальше служил, пока в дисбат не попал…сослуживцу селезенку отбил, когда тот в строю тянулся…
Случайно…
— Я покажу тебе самое прекрасное на свете… — сказал он.
— Посмотрим… — сказала она…
По «хребту беззакония», все быстрее и быстрее, через Матросский, мимо «ямы», «ладьи», по небольшой лестнице, через ворота на бульвар, через «поцелуев мост», к «Прибою», сквозь клочья тумана поздней осени Города, они выбежали на мыс…
Лениво шевелящаяся изумрудно-черная вода у ног…
Туман…
Тишина…
Такая тишина на внутреннем рейде стояла только в эти минуты — и только в эти дни…
Тишина немолчного плеска волн о когда-то белый, а сейчас позеленевший камень набережных, тишина отдаленного гудения каких-то механизмов, еле слышного шороха шагов и приглушенных голосов, остро пахнущая мазутом и йодом, под силуэтами двух адмиралов, вырисовывающихся из абриса крыльев бронзового орла, навеки застывшего над водами бухты…… спокойными и мудрыми, видевшими казалось все и готовыми кажется ко всему…
