Благотворное влияние на будущего поэта в юные годы оказала его мать. «С ранних детских лет, - вспоминает А. А. Есенина, - мать наша приучала нас к труду, но не заставляла, не неволила и к неумению нашему относилась очень терпеливо. Помню, как она приучала меня полоть в огороде картошку. Уходя на огород, не звала меня с собой. Через час-другой я сама прибегала за чем-нибудь и вертелась около нее. Вот тут-то она и скажет: „А ты рви травку, рви. Видишь, вот это картошка. Ее нужно оставлять, а траву рвать, а то она не дает никакого хода картошке“. И невольно принимаешься за работу… За вырванную случайно картофельную плеть мать никогда не ругала, а спокойно говорила: „Ну что ж, бывает“»[64]. После вынужденной, почти пятилетней, разлуки с сыном Татьяна Федоровна стала относиться к нему с еще большей заботой и любовью. «Когда Сергей, одевшись в свой хороший, хоть и единственный, костюм, отправлялся к Поповым (так называли дом священника. - Ю. П.), мать, не отрывая глаз, смотрела в окно до тех пор, пока Сергей не скрывался в дверях дома. Она была довольна его внешностью и каждый раз любовалась им, когда он не мог этого заметить»[65]. Живя почти все время одна с детьми, Татьяна Федоровна старалась их не баловать, держать в строгости, не любила их ласкать и нежить на людях, и на первый взгляд могло показаться, что она была излишне сдержанна и даже суховата в отношениях с детьми. На самом же деле, замечает сестра Есенина, наша мать «не была строга, хотя никогда и не ласкала нас, как другие матери: не погладит по голове, не поцелует, так как считала это баловством. Когда у меня были уже свои дети, она часто говорила: „Не целуй ребенка, не балуй его. Хочешь поцеловать, так поцелуй, когда он спит“. …Долгие годы она жила одна только с маленькими детьми, и у нее вошло в привычку разговаривать вслух. Это смешило отца, и иногда в шутку он говорил мне: „Пойди послушай, как мать с чертом разговаривает“ [66].
Наделенная от природы недюжинным умом, редкой красотой, чудесным песенным даром, Татьяна Федоровна обладала редким мастерством исполнения русских народных песен. Далеко за околицей родного села шла молва о ней, как о замечательной песеннице. Каких только песен она не знала: и шуточных, и величальных, и игровых, и обрядовых, и полюбовных! „Мне кажется, - говорит Александра Александровна, - что нет такой русской народной песни, которую бы не знала наша мать. …Топила ли она печку, шила, пряла ли, за любой работой можно было услышать ее пение“[67]. Даже рассказывая детям сказки, Татьяна Федоровна, как вспоминает Е. А. Есенина, обязательно пела. „Например, сказка об Аленушке. Аленушка так жалобно звала своего братца, что мне становилось не в мочь, и я со слезами просила мать не петь этого места, а просто рассказывать. Мать много рассказывала о святых, и святые тоже у нее пели“[68].
Задушевно пела Татьяна Федоровна о тяжелой, беспросветной женской доле. Щемящей болью отзывались в песнях грустные думы „терпеливой матери“, которой судьба послала не одно суровое испытание в ее нелегкой жизни.
Сергей Есенин и его сестры, постоянным спутником которых с колыбели была материнская песня, незаметно сами приобщались к „песенному слову“. „И каждый из нас, ее детей, - замечает А. А. Есенина, - с пеленок слушал ее напевы, подрастая, невольно запоминал их и подпевал ей“ [69].
Ты запой мне ту песню, что прежде
Напевала нам старая мать.
Ты мне пой, ну, а я с такою,
Вот с такою же песней, как ты,
Лишь немного глаза прикрою -
Вижу вновь дорогие черты.
Ты мне пой, ну, а я припомню
И не буду забывчиво хмур:
Так приятно и так легко мне
Видеть мать и тоскующих кур (3, 96,97), -
взволнованно писал поэт позднее, обращаясь к сестре Шуре. Александра Александровна рассказывает, что, „приезжая в деревню, Сергей очень любил слушать, как пела мать, а мы с сестрой ей подпевали. А то и он запоет с нами. Голос у него был небольшой, но пел он с каким-то своим, особенным чувством. Песни, которые ему нравились, мы с сестрой часто напевали и в Москве. Отсюда и возникло название стихотворения „Ты запой мне ту песню, что прежде…“[70].
Ласковые материнские песни детства особенно дороги и памятны. Воспоминания о них сохраняются на всю жизнь.
„Когда я был трех лет, - писал рано потерявший мать Лермонтов, - то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать“.
А „Зимний вечер“ Пушкина! Едва ли не самыми светлыми и дорогими были для него в детстве вечера, когда он слушал, „не дыша“, песни и сказки Арины Родионовны.
Любовь к матери, ее проникновенным песням Есенин сохранил и пронес через всю жизнь. В трудные минуты он обращался к матери, как к самому верному другу:
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет. (2,156)
Строки эти невольно заставляют вспомнить известные стихи Некрасова:
И если я наполнил жизнь борьбою
За идеал добра и красоты
И носит песнь, слагаемая мною,
Живой любви глубокие черты, -
О, мать моя, подвигнут я тобою!
Сергей Есенин с сестрами Катей (слева) и Шурой (справа). 1912 г.
Так же подвигнут матерью был и Есенин. От нее унаследовал поэт живой, самобытный, впечатлительный ум, афористичность речи, песенный склад души.
* * *
Первые стихи были написаны Есениным в 8-9-летнем возрасте. В черновом наброске к автобиографии 1915-1916 годов он помечает: „Стихи начал писать с 8 лет“[71]. В краткой автобиографической заметке 1916 года читаем: „Пробуждение творческих дум началось по сознательной памяти до 8 лет“[72]. В стихотворении „Мой путь“ поэт говорит, что когда „империя вела войну с японцем“,
Тогда впервые
С рифмой я схлестнулся.
От сонма чувств
Вскружилась голова.
И я сказал:
Коль этот зуд проснулся,
Всю душу выплещу в слова. (3, 43, 44)
«О том, что Есенин сочиняет стихи, - вспоминает один из его школьных товарищей, - мы впервые узнали в третьем или четвертом классе. Как-то раз зимой он пришел в класс и, подав учителю клочок бумаги, на котором что-то было написано, сказал:
„Посмотрите, я вот что сам сочинил“»[73].
Эти первые стихи, «сложенные» Есениным в школьные годы в Константинове, до нас не дошли. Н. Сардановский, К. Воронцов утверждают, что к 1909-1910 годам у Есенина было довольно много стихотворений. «Развитие его литературного таланта я имел возможность наблюдать еще с 1910 года, - замечает Н. Сардановский, - когда он впервые показал мне свои стихи, остановив меня тайком на улице… Стихи были, главным образом, описательного и частью лирического содержания. Описание природы составляло главную тему его стихотворений. Совершенно неожиданно для меня, стихов у него оказалось довольно много. Собирался он посылать их чуть ли не в „Сельскохозяйственный вестник“»[74]. «Стихов и в то время у него было много, которые до настоящего времени не печатались»[75], - пишет и К. Воронцов.
