Пока графиня Толстая занимается детьми и домом, Николай Ильич неустанно хлопочет, поправляя дела семейные, строя дом для своего большого семейства с учетом приезжающих гостей, и вместе они наслаждаются тихими прекрасными вечерами.
Думается мне, мой читатель, мы вкратце узнали об истории рода, об атмосфере, царившей в семье, о чувствах графа и графини Толстых. Теперь идем решительными шагами к самому главному персонажу нашей книги.
Итак…
Рождение
– Где вы родились?
– В Ясной Поляне на кожаном диване.
Л. Н. Толстой
Сия глава будет короткой. Ну что роды – роды и роды, мало ли женщин рожают. Описывать процесс определенно не стоит, а вот вдуматься нужно. В момент, краткий по меркам Вселенной, появился маленький человечек, впоследствии ставший гениальным писателем, неординарной личностью, споры о коем не утихают и сейчас. Мало того, что он оставил после себя огромное литературное наследие, целые тома написаны о нем самом, его сторонников и противников не перечесть. Это неудивительно, таланты всегда вызывают повышенный интерес. Вот и мы с вами пытаемся хотя бы чуть-чуть заглянуть в жизнь человека по имени Лев Николаевич Толстой.
В августе 1828 года в Ясной Поляне родился четвертый сын графа Николая Ильича Толстого и графини Марии Николаевны Толстой, урожденной Волконской, – Лев.
Он появился на свет 28 августа 1828 года. Стал взрослым и презирал суеверия, тем не менее писал: «Я родился в 28-м году, 28 числа и всю мою жизнь “28” было для меня самым счастливым числом… И в математике “28” – особое совершенное число, которое равно сумме всех чисел, на которые оно может делиться. Это очень редкое свойство». Или «Мне приятно играть цепочкой часов и навертывать ее 28 раз…» Более того, при рождении первенца, Сергея Львовича, Лев Толстой упрашивал жену: «Душенька, подожди до полуночи». Ему было важным, чтобы ребенок появился на свет, угадайте какого числа – правильно, 28-го. Его желание исполнилось. К этой цифре мы с вами вернемся, к сожалению, она сыграет и роковую роль, но об этом позднее.
Так вот. Роды происходили на знаменитом диване, который служил при появлении младенцев и который после примет практически всех детей самого Льва Николаевича. Диван стоял на восьми ножках, имел три ящика (туда великий писатель прятал рукописи от посторонних глаз), был обит зеленым сафьяном, не имел спинки, вместо нее три мягких подушки, был, скорее всего, сделан из дуба и являлся любимым предметом мебели гения.
В церковной книге записали: «1828 года, августа 28 дня сельца “Ясной Поляны” у графа Николая Ильича Толстого родился сын Лев, крещен двадцать девятого числа священником Василием Можайским с дьяконом Архипом Ивановым, дьячком Александром Федоровым и пономарем Федором Григорьевым. При крещении восприемниками были: Белевского уезда помещик Семен Языков и графиня Пелагея Толстова».
В кормилицы взяли крестьянку из деревни Ясная Поляна Авдотью Никифоровну Зябреву. Граф Николай Ильич отблагодарил мужа ее, Осипа Наумовича Зябрева, тем, что навсегда освободил от барщины – все, что он теперь зарабатывал, шло в его личное пользование, а не в собственность барину. У Авдотьи Зябревой была маленькая дочь Дуня, которую Лев Толстой считал своей молочной сестрой и нередко навещал.
Все вышеперечисленное – сухие факты, но есть воспоминания Льва Николаевича о раннем детстве, и они интересны тем, что в крохотном ребенке уже тогда проявлялись черты характера будущего писателя, его стремление к свободе.
«Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться. Надо мной стоят, нагнувшись, кто-то, я не помню, кто, и все это в полутьме, но я помню, что двое, и крик мой действует на них: они тревожатся от моего крика, но не развязывают меня, чего я хочу, и я кричу еще громче. Им кажется, что это нужно (то есть то, чтобы я был связан), тогда как я знаю, что это не нужно, и хочу доказать им это, и я заливаюсь криком, противным для самого меня, но неудержимым. Я чувствую несправедливость и жестокость – не людей, потому что они жалеют меня, но судьбы и жалость над самим собою».
Вчитайтесь еще раз в эти строки. Всю свою жизнь Толстого будет преследовать ощущение, что у него связаны руки, и всю жизнь он будет пытаться их развязать. Получилось ли это у него? Не мне судить.
Родился гений…
Поколенный портрет Л. Толстого. 1876
Обложка третьего издания книги «Война и мир». 1873
Глава II. «Междудневье», или Есть только миг…
Невозвратимая пора детства
Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений.
Л. Н. Толстой
И.Е. Репин. Покаяние Никиты. Иллюстрация к драме «Власть тьмы». 1893
Чудесная пора, период, когда закладываются черты характера человека, его воспитание, страхи, достоинства и недостатки. Многие вещи из детства мы проносим сквозь всю жизнь, они накладывают на нас свой неповторимый отпечаток. И сейчас нам предстоит узнать, как проходило детство Льва Николаевича Толстого, какое влияние оно оказало на его дальнейшую судьбу.
4 августа 1830 года умерла мать маленького Левушки, Мария Николаевна. Ему не было и двух лет. Скончалась она спустя некоторое время после рождения пятого ребенка, дочери Марии. Есть мнение, что она умерла от родовой горячки, хотя сестре Льва Маше тогда было уже шесть месяцев, и есть определенная несостыковка – слишком много времени прошло после родов. Другая версия говорит о другой горячке – нервной, причиной которой стала травма головы во время катания на качелях. Именно после нее у Марии Николаевны всегда болела голова и появились другие симптомы: спутанность сознания, дезориентация. «Она вдруг стала говорить бог знает что, сидела – читала книгу – книга перевернута вверх ногами…» В какой-то момент ей стало совсем плохо. Я не могу не упомянуть о последних минутах той женщины, которая в жизни Толстого сыграла главную роль.
«…Жалела она больше всего о том, что ей было жаль малолетних в этом мире детей оставлять, всех невыращенных, а особенно, Лев Николаевич, ей было жаль вас… Помню, как ваша, Лев Николаевич, матушка, а наша желанная барыня, умирала… больная лежит, еле дышит, бледная как смерть; глаза мутиться начинают, кажется, уже совсем мертвая. Только еще память у ней острая, хорошая. Зовет она к себе тихим, слабым голосом мужа, детей, всех по очереди крестит, благословляет, прощается. И вот как доходит очередь до вас, она быстро водит глазами, ищет и спрашивает: “А где же Левушка?..” Все бросились разыскивать вас, а вы, Лев Николаевич, тогда маленький, толстенький, с пухленькими розовыми щечками, как кубарь, бегали, прыгали в детской. И няня, как ни старалась уговорить и остановить ваш звонкий смех, но все было напрасно. Помню, когда вас, Лев Николаевич, начали подносить к вашей умирающей матушке, сколько тогда горя приняли с вами. Двое вас держат, а вы вырываетесь, взвизгиваете, плачете и проситесь опять в детскую. Помню, как ваша матушка так же, как и прочих, перекрестила и благословила вас. И две крупные слезы покатились по ее бледным и худым щекам. Вами, Лев Николаевич, для вашей матушки, кажется, еще более придали боли. Голос ее становился тише, слабее, глаза мутнели, и кажется, вот-вот еще одна-две минуты, и у вас уже не будет мамы. И так все случилось: в тот же день вашей матери не стало». Все это потом опишет Толстой в своей первой повести – «Детство», которая будет иметь успех. Но по-другому и быть не могло, потому что Лев Николаевич не просто написал произведение, в нем жили бережно хранимые воспоминания.
