В это время наступление немецких войск по направлению к Тебессе продолжало развиваться. Немецкие войска, полные решимости и уверенности в своих силах, этим продвижением создали большую угрозу. Они намеревались стремительным обходным маневром окружить части, защищавшие этот участок фронта, и тем самым лишить союзные войска снабжения продовольствием и боеприпасами, поступавшими в Тебессу через узкие горные ущелья Туниса. Эскадрилья «Лафайетт» передислоцировалась. Самолеты Р-40 «Томагаук» выходили из строя даже после незначительного повреждения. Поэтому на старом аэродроме осталось много почти исправных самолетов. Скрепя сердце их пришлось сжечь. К счастью, бронетанковая колонна англо-польских войск ликвидировала немецкий прорыв. Не многим известен этот эпизод, однако именно он, возможно, и определил исход короткой, но тяжелой войны в Тунисе.
Я не являюсь и не хочу быть военным теоретиком. И если я в нескольких словах обрисовал картину тунисской кампании, то сделал это только потому, что именно там решилась моя судьба.
После уничтожения наших самолетов в Телепте некоторые летчики остались без дела. Мне сообщили решение командования о моем переводе в Марракеш, где мне хотели поручить организацию школы для обучения летчиков-истребителей. Эта новость меня не обрадовала. В сложной, напряженной обстановке, создавшейся в Северной Африке из-за разногласий между де Голлем и Жиро, я чувствовал себя довольно неловко. Мне не хотелось вмешиваться во внутренние распри, в результате которых маленькие, простые люди, без положения и прав, неизбежно платят дорогой ценой. Оставаться в тылу для меня было невыносимым, и я твердо решил при проезде через Алжир сделать все, чтобы не оказаться в положении преждевременно вышедшего в отставку, списанного в архив.
И счастье не покинуло меня. В Алжире, на улице Исли, я встретил моего старого друга Фельдзера, опытного летчика, уже в то время избравшего путь борьбы. Всем нам было известно о смелой попытке побега, предпринятой им в 1940 году, которая, к несчастью, окончилась каторгой в Южном Тунисе.
При встрече мы бросились друг к другу в объятья. Заговорили.
— Ну, как дела?
— Совсем плохо.
— Не удивительно. С таким похоронным видом, как у тебя…
— Выпьем по стаканчику.
— Безусловно.
Мы расположились в первом же бистро, где нашелся довольно сносный вермут. Я залпом выложил ему все свои неприятные новости:
— Они направляют меня в Марракеш. А я еще хочу драться.
Он молча посмотрел на меня, а затем тихим, вкрадчивым, словно извиняющимся голосом спросил:
— Послушай, де Жоффр, как тебе нравится группа «Нормандия»?
— Это та, что находится в России?
— Да. Ты знаешь, они сражаются, как львы. При каждом вылете дерутся до финиша. Обстановка там сложная. Недавно они понесли большие потери. Правда, климат там очень тяжелый. Нужно все взвесить.
Глядя на меня, он замолк, будто подыскивая слова, затем медленно произнес:
— Однако чувство товарищества и взаимная выручка в бою там на высоте. А какие превосходные истребители «яки»!
Помолчав несколько секунд, он добавил:
— Знаешь, я твердо решил ехать. А ты что об этом думаешь?
Что я думал? Я ликовал. Мне хотелось кричать от радости. Я готов был напоить весь город. Я простил бы сейчас самого подлого из моих врагов. Я чувствовал, как во мне поднимается волна энтузиазма, доброты, великодушия, наконец, счастья. Но я смог только произнести:
— Дружище Фельдзер! Дружище Фельдзер!
— Ну как, ты согласен?
— О чем тут еще говорить!
— Отлично. Ни о чем не беспокойся. Я все беру на себя. Я слишком хорошо их знаю, всех этих чинуш из штаба. Они такие крючкотворы, что способны ловко изменить твое настроение.
Мне казалось, что он преувеличивает, но я ошибался. Когда через несколько дней я сообщил о своем желании одному из высших чинов, тот ответил мне так:
— СССР?.. «Нормандия»?.. Я ничего не знаю. Направляйтесь в Марракеш и оставьте, наконец, меня в покое!
«Оставьте меня в покое!» Это звучало так дико в то время, когда весь мир был охвачен лихорадкой войны. Я требовал у него автомат, а он предлагал мне… гамак!
Фельдзер оказался прав. Нужно было воевать, чтобы попасть на войну. Нужно было настаивать, чтобы тебе предоставили возможность рисковать своей собственной шкурой. Бесполезно рассказывать о том, как я обивал пороги многих учреждений, словно добиваясь теплого местечка.
Но вот наступил день, вернее, прекрасное лучезарное утро, когда среди цветов, их благоухания, под звуки диковинной музыки в саду Агедаля мне была вручена телеграмма-приказ:
«Адрес получателя: Авиационная база Марракеш, командиру базы; адрес отправителя: Главное командование военно-воздушных сил, Алжир.
Приказано летчику сержанту де Жоффру в кратчайший срок выехать в Алжир, откуда он будет направлен в СССР для прохождения дальнейшей службы в составе третьей группы, так называемой группы «Нормандия».
Что же представлял собой этот знаменитый полк «Нормандия»?
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы коснуться некоторых событий, вспомнить обстановку, рассказать о пионерах «Нормандии».
В 1942 году генерал де Голль получил согласие маршала Сталина на активное участие французских летчиков в боях на русском фронте, плечом к плечу с Красной Армией. Была достигнута договоренность о том, что правительство СССР безвозмездно предоставит необходимую военную технику и возьмет на себя снабжение французских летчиков. Франция хотела быть представленной повсюду, где сражались за свободу. Генералу Марсиалю Валэну, начальнику штаба военно-воздушных сил Сражающейся Франции в Лондоне, и полковнику Корнильон-Молинье, командующему военно-воздушными силами Сражающейся Франции на Среднем Востоке, было поручено сформировать группу.
Так родилась 3-я истребительная группа, которая продолжила славные дела своих предшественников — эскадрилий «Эльзас» и «Иль-де-Франс».
Возник вопрос о наименовании.
Майор Пуликэн с авиабазы Раяк, которому в дальнейшем была вверена судьба группы, посоветовавшись со своими офицерами, выбрал имя «Нормандия». Генерал Валэн дал свое согласие. Это имя так и закрепилось за группой, а трем эскадрильям, входившим в ее состав, дали названия трех главных нормандских городов: «Руан», «Гавр» и «Шербур». Эмблемой группы был избран герб Нормандии — два льва с золотой пастью.
Первые добровольцы стали прибывать из Англии и из стран Среднего Востока. Их встречали майор Пуликэн, майop Тюлян, капитан Литольф. Ответственным офицером по связи с советским командованием назначили майора Мирле.
