Разговоры о не капиталистическом, особом пути развития русской деревни — это вымысел, вредная сказка. А если так, то:
«Первый шаг в деревне — полное освобождение крестьянина, полные права ему, устройство крестьянских комитетов для возвращения отрезков [5]. А последний наш шаг и в городе и в деревне один будет: отберем все земли, все фабрики у помещиков и у буржуазии и устроим социалистическое общество» [6].
Бурные споры между молодыми социал-демократами и эсерами, принимавшие острые формы в русском университете в Париже, шли вокруг того, как вызволить из кабалы, из нищеты русского крестьянина. Суть этих споров ясно показана в популярной брошюре В. И. Ленина «К деревенской бедноте», вышедшей в свет в том же 1903 году, когда Федор Сергеев слушал лекции Владимира Ильича.
Эсеры ратовали за развитие в условиях самодержавия в деревне «всяких товариществ (кооперации)». Они, по словам Ленина, требовали укрепления мирского союза [7].
Другой ответ давали социал-демократы. Крестьянин должен прежде всего добиться для себя всех прав, какими пользуются дворяне и купцы. Крестьянин должен иметь полное право свободно распоряжаться своей землей. Чтобы уничтожить самую гнусную кабалу, должны быть учреждены крестьянские комитеты, занимающиеся возвращением отрезков. Не мирской союз нужен, а союз деревенской бедноты из разных сельских обществ по всей России, союз деревенских пролетариев с городскими пролетариями…
О Ленине Федор слышал многое и от многих. Но самое сильное впечатление осталось после того, когда он сам увидел и услышал Ильича. В каждом слове Ленина Федор ощущал острый ум глубокого ученого, превосходно владеющего предметом своей науки, и взволнованное горячее сердце революционера.
Приезд Ленина в Париж был для Федора Сергеева и его товарищей порывом свежего ветра, пронесшегося над нездоровой и душной средой парижской эмиграции. О том, какова была эта эмиграция, какой она осталась в памяти Федора Сергеева, он написал в одном из своих писем друзьям спустя много лет после пребывания в Париже:
«Шура как-то писала, что ей скучно в веселом Париже. Ну, еще бы! Я бы так давно с тоски повесился, если бы жил там в колонии».
Далее Федор Андреевич писал: «Люди, еще живущие в сфере представлений и навыков, сложившихся в атмосфере революции, борьбы, пугаются обнаженного вида элементов, из которых они сложены сами… Их жизнь — сплошное страдание, неудовлетворенность, нужда… сознание возможности компромисса, предательства… и не только грубого предательства а-ля Азеф[8], но и утонченного — а-ля Струве [9], или многие складывающиеся Струве».
Долго жить в этих условиях парижской эмиграции, вдалеке от живого революционного дела, Сергеев не мог. Его неудержимо тянула к себе рабочая среда, революционная деятельность на родине. В марте 1903 года Федор покинул Париж.
Федор Сергеев — ученик Екатеринославского реального училища.
Федор Сергеев — студент Московского высшего технического училища. 1902 г.
15 марта начальник Волочиского отделения жандармерии в секретном донесении сообщил начальству о возвращении из-за границы бывшего студента Ф. А. Сергеева. Он направлялся в город Екатеринослав.
Нет прямых сведений о том, что по дороге на родину Федор Сергеев заезжал в Женеву и якобы получил там непосредственно от Владимира Ильича указания о революционной работе на юге России, но несомненно другое: по приезде в Екатеринослав он был в курсе всех явок и паролей для подпольной работы. Пребывание за границей и встречи с рядом партийных работников-искровцев укрепили намерения Федора целиком отдаться революционной деятельности. Связь Сергеева с партийным центром с этого времени не прекращалась.
Практическая работа партийного организатора и пропагандиста не мешала Федору готовиться к продолжению высшего образования. Он не терял надежды поступить в какой-либо технический институт. В июле 1903 года Федор Сергеев выехал из Екатеринослава в Петербург и осенью того же года держал конкурсные экзамены в Политехнический институт. Экзамены эти он блестяще выдержал, но принят не был.
Не помогло и свидетельство о благонадежности, которое Дарочка и ее муж выхлопотали для Федора у деревенского пристава. Пристав же за то, что выдал политическому преступнику документ о благонадежности, получил от полицейского начальства выговор. Пристав, оправдываясь в своем проступке, простодушно заявил: «В моем участке Сергеев был благонадежен, а об остальном я не знал…»
Система «волчьего билета» действовала безотказно: все высшие учебные заведения были оповещены о том, что Федор Сергеев политически опасен, и доступ к высшему образованию в пределах Российской империи ему запрещен.
Ну что ж, запрет так запрет, это была последняя попытка, отныне и навсегда с этим покончено. Есть дела и поважнее.
И опять дорога. Федор возвращается в Екатеринослав и устраивается помощником машиниста на паровоз. Эта работа представляла большие удобства для молодого революционера. По поручению партии он развозит нелегальную литературу по городам и шахтам Донбасса, встречается с партийными организаторами по всему пути следования. Находились укромные местечки на тендере, там прятались большие количества нелегальных листовок и брошюр. Паровозная будка часто становилась местом встреч с нужными людьми. А какое широкое поле для изучения российской действительности, сколько наблюдений за жизнью рабочего человека, крестьян… и пассажиров первого класса!
Толпы голодающих из Поволжья осаждают вагоны, едут на Украину в поисках куска хлеба. Люди на последнем пределе, кожа да кости, гибнут тысячами. А в ресторанах первого класса гремит музыка: кутят толстосумы — знай наших. Пляшут до исступления цыгане, пьяные голоса несутся над вокзалами.
…Все больше заводов коптят небо Донбасса, все больше терриконов поднимается над донецкой степью. Здесь царство угля и металла, здесь растет и набирает силы русский рабочий класс.
С 17 июля по 10 августа 1903 года, сначала в Бельгии, в Брюсселе, а затем в Англии, в Лондоне, происходил II съезд Российской социал-демократической рабочей партии. Делегаты съезда привезли из России дыхание приближающейся революционной бури. Ленин и его соратники вели на этом съезде ожесточенную борьбу с националистами и экономистами — оппортунистами всех мастей за боеспособную, единую, централизованную революционную партию рабочего класса. Каждый вопрос в повестке дня съезда был сражением за эти ленинские принципы строительства партии.
