Экспедиция Беринга, которая должна была установить близость дальневосточных русских владений к Америке, принадлежала к числу наиболее характерных петровских начинаний, и деятели этой экспедиции, люди безродные, бедные и незащищённые, не могли не понимать, что их ждёт, если власть окажется в руках озлобленных противников петровских преобразований. Не без основания опасались они, что все их заслуги будут поставлены им в вину, и с жадностью и тревогой ловили каждую весть из Петербурга. И эти тревоги, эти вести отражались на всей их деятельности.
Пока на императорском престоле сидела вдова Петра Екатерина Первая, положение сторонников петровских нововведений казалось более или менее прочным. Вся власть была сосредоточена в руках у Меншикова, ближайшего сподвижника Петра. Однако Меншиков всё время чувствовал силу враждебной партии и не прочь был с нею сговориться ценой небольших уступок. Железной воли Петра уже не было у него за спиной, и он не боролся со своими врагами, а пытался задобрить их, раздавая им разные важные государственные посты и тем самым их постепенно усиливая. Положение Меншикова сделалось особенно сложным, когда Екатерина внезапно заболела и стали опасаться её смерти.
У Петра и Екатерины были две дочери — Анна и Елизавета, — и Меншиков вначале склонялся к тому, чтобы провозгласить одну из них наследницей престола. Но он отлично знал, что это вызовет яростное противодействие знати, которая считала законным наследником внука Петра, сына убитого Петром царевича Алексея. Царевич Алексей был сторонником старых порядков, и знать надеялась, что маленький его сынок Пётр Алексеевич будет придерживаться взглядов своего отца, а не деда.
Этому Петру Алексеевичу только что исполнилось тогда одиннадцать лет. И Меншикову показалось, что именно в этом вопросе он может сделать уступку враждебной партии без особого вреда для себя. Знать будет довольна, а одиннадцатилетнего ребёнка нетрудно прибрать к рукам. И когда 6 мая 1727 года императрица Екатерина Первая умерла, он, в обход её дочерей, провозгласил императором Петра Второго.
Первое время всё шло как было задумано. Меншиков полностью завладел ребёнком-императором. Он даже перевёз его из дворца в свой дом на Васильевский остров. Воспитание его он поручил Остерману — тоже одному из деятелей петровской эпохи. Мало того, он задумал женить императора на своей дочери Маше и таким образом породниться с царствующим домом. Пётр Второй был слишком юн для женитьбы, но обручение можно было совершить уже сейчас, и Меншиков торжественно обручил его с Машей. Себя самого Меншиков произвёл в генералиссимусы, то есть в самый высокий чин русской армии. Казалось, власть его достигла предела и стала несокрушимой.
Всё это вызвало бешеную ярость родовитой знати. Заговор, поставивший себе целью свергнуть Меншикова, а вместе с ним и все петровские порядки, разрастался. Соратники и друзья Меншикова давно уже чувствовали угрожавшую ему опасность, стали тайно перебегать на сторону его врагов, чтобы обезопасить себя. Предал его и хитрейший, осторожнейший Остерман, которому он поручил воспитание мальчика-императора. Подстрекаемый Остерманом, Пётр II начал грубить своей невесте, поворачивался к Меншикову спиной и требовал, чтобы его перевели обратно во дворец.
Заговорщики, постепенно захватившие важнейшие посты, добились своего. Произошёл государственный переворот. 8 сентября 1727 года Меншиков по повелению молодого императора был арестован. Его сослали в Сибирь, на реку Обь, в Берёзов, где он через два года умер.
Власть захватила старинная русская знать, и прежде всего два самых знатных рода — князья Долгорукие и Голицыны. Долгорукие вели своё происхождение от Рюрика и от основателя Москвы Юрия Долгорукого; Голицыны — от литовского князя Гедимина. Они считали себя несравненно знатнее Романовых — русских царей и императоров. Захватив власть, они стали осторожно, но упорно искоренять всё, что было сделано Петром Первым.
Они перевели столицу России обратно в Москву, подальше от созданного Петром флота, поближе к своим громадным подмосковным имениям. Перевели в Москву важнейшие государственные учреждения, перевезли туда и маленького императора. Теперь у этого мальчика была уже другая невеста — не Маша Меншикова, а Катя Долгорукая. Высшие государственные должности распределяли они, руководствуясь не заслугами, а знатностью. Созданный Петром Правительствующий сенат они лишили всякого значения. Нововведения Петра уничтожались ими постепенно, но неуклонно, и все понимали, что это только начало. В помощь себе они всячески укрепляли униженную Петром церковь и готовились к восстановлению патриаршества.
Вести об этих событиях с поразительной быстротой разносились по всей громадной стране от Балтийского моря до Тихого океана. В те времена не было телеграфа, но тревожным вестям свойственно скакать быстрее любого курьера. Обсуждать эти вести боялись даже с ближайшими друзьями, но значение их понимали отлично — всему затеянному Петром пришёл конец.
И для множества людей это были страшные вести — для всех тех, кто работал вместе с Петром, кто свои руки, шпагу, знания поставил на службу его делу. Для Витуса Беринга это были страшные вести.
Безродный и беззащитный чужеземец, ничем не владевший в России, Беринг был связан с делом Петра всей своей судьбой, всей жизнью. Пётр дал ему офицерский чин, поручал ему командовать кораблями, назначил его начальником экспедиции, предначертав её задачи. Уже когда до Беринга дошла весть о смерти вдовы Петра Екатерины и о восшествии на престол сына казнённого Петром царевича Алексея, у него появилось достаточно оснований для тревоги за судьбу экспедиции и за своё будущее. О государственном перевороте в Петербурге и о ссылке Меншикова он узнал весной 1728 года, как раз тогда, когда готовился выйти в море на только что построенном «Гаврииле». Надо ли удивляться тому, что Беринг, отлично понимая, с какой бешеной враждой отнесутся враги Петра к петровской затее заново открыть Америку, заволновался, заторопился, отверг предложение Чирикова остаться зимовать на Чукотке, смял конец путешествия и при первой возможности помчался в Петербург, чтобы попытаться предотвратить грозящие удары и узнать, что его ждёт впереди.
Но пока он стремительно скакал через Сибирь в Петербург, в Москве случилось непредвиденное событие — Пётр Второй, которому только что исполнилось четырнадцать лет, вдруг заболел оспой и 19 января 1730 года умер.
Долгорукие и Голицыны стали решать, кому отдать императорскую корону. Старшая дочь Петра Первого к этому времени уже умерла, и оставалась только младшая, Елизавета. Это была двадцатилетняя девушка, здоровая, весёлая, деятельная и очень похожая на отца лицом. Но Долгоруких и Голицыных как раз это и страшило. Они от всей души ненавидели её отца и его новшества. У Петра Первого была племянница Анна, дочь его брата Ивана, с которым когда-то, в детстве, при регентстве царевны Софьи, он вместе сидел на русском престоле. Эту Анну Пётр выдал замуж за герцога Курляндского, но она скоро овдовела и теперь жила у себя в Курляндии, в Митаве. Едва маленький Пётр Второй умер, Долгорукие и Голицыны поспешно, чтобы не дать сторонникам Елизаветы опомниться, провозгласили Анну императрицей.
