– И вот вечером, в начале девятого, этот тип позвонил мне домой, – говорил Уайтекер. – Мик, он знает все! Он с ходу заявил, что хочет поговорить о кошмаре, который творился у нас с мая по август. Я спросил, что он имеет в виду, и он ответил: «Время, когда АДМ теряла по семь миллионов долларов в месяц из-за проблем с производством лизина».
Уайтекер был в шоке и не сразу сообразил, что ответить, а Фудзивара тут же стал перечислять показатели производства лизина в АДМ за последние три месяца.
И Андреас, и Уайтекер понимали, что дела и впрямь плохи. Эта информация была секретной, никто из посторонних не должен был знать о затруднениях, с которыми они столкнулись. Как же Фудзиваре все стало известно?
Прежде чем он успел задать Фудзиваре этот вопрос, сказал Уайтекер, тот начал в игривом тоне спрашивать, понимает ли Уайтекер, откуда на их заводе возникли проблемы с запуском.
– Я ушам своим не верил! – кипятился Уайтекер, срываясь на фальцет. – Он сказал, что один из топ-менеджеров АДМ работает на них и саботирует производство.
Кошмарную весть о том, что в компании завелся «крот», по заданию японцев заражающий вирусами контейнеры с декстрозой, Андреас выслушал с каменным лицом.
Уайтекера раздирали гнев и смятение. Звонок Фудзивары подтверждал все самое худшее, что ему приходилось слышать о японских корпорациях.
– Прямо как в «Восходящем солнце»! – воскликнул Уайтекер, помянув бестселлер Майкла Крайтона о происках японцев, работающих в американском филиале своей компании. – Точь-в-точь по книжке.
И рассказал, что идея завербовать одного из сотрудников АДМ исходила от Икэды, возглавлявшего японскую делегацию. Фудзивара явно трепетал перед своим старшим коллегой и боялся, что тот может отправить его на каторгу или даже убить, если узнает об этом звонке.
– Я не понимал, к чему он клонит, – сказал Уайтекер, – и спросил, чего он хочет.
Андреас знал ответ еще до того, как Уайтекер сказал: деньги.
Фудзивара хотел десять миллионов долларов за то, что он назовет имя «крота», сообщит, куда и когда тот запустил вирусы, и передаст АДМ некоторое количество микроорганизмов, иммунных к вирусам.
– Он сказал, что с его помощью мы за три дня разрешим все проблемы, над которыми бились четыре месяца, – добавил Уайтекер.
Когда Уайтекер закончил свой рассказ, Андреас, помолчав, задал первый вопрос:
– Ты хорошо знаешь этого типа?
Уайтекер замялся и пробормотал что-то о визите японцев несколько недель назад. Когда Андреас повторил вопрос, он признался, что практически не знает Фудзивару.
Андреас задумался. Рассказ Уайтекера казался невероятным. Однако сведения о неожиданном появлении вируса и безуспешных попытках избавиться от него соответствовали действительности. От предложения Фудзивары нельзя было просто отмахнуться.
– У меня в голове сумбур. Давай по порядку, – сказал Андреас. – Расскажи все с самого начала еще раз.
Уайтекер повторил рассказ. Задав ему несколько вопросов, Андреас подвел итог:
– О'кей. Если он позвонит тебе снова, попробуй договориться с ним о цене. Пусть назовет наименьшую сумму, на которую он согласен. Может, у нас получится свести ее к оплате иммунных к вирусу микробов. И не болтай об этом, – предупредил Андреас. – Если в компании действительно орудует «крот», то нам меньше всего надо, чтобы он пронюхал, что нам о нем известно. – Помолчав, он добавил: – Держи меня в курсе.
– Конечно, Мик, – кивнул Уайтекер.
Уайтекер вышел из кабинета, а Андреас все сидел и думал. Если бы с этими россказнями пришел не Уайтекер, а кто-то другой, он, возможно, счел бы предложение Фудзивары неуклюжей попыткой вымогательства, за которой ничего не стоит. Но Уайтекер понимал процесс производства на заводе лучше всех и даже приобрел прозвище «мистер Лизин». Без него АДМ не освоила бы новую технологию так быстро. И если он воспринимает Фудзивару так серьезно, то и для Мика будет разумнее отнестись к нему с неменьшей серьезностью.
Мик набрал номер квартиры своего отца Дуэйна во Флориде. Происходило ЧП, о котором глава АДМ должен знать. Вложив столько сил в создание компании и сделав ее одной из самых влиятельных в мире, он не станет сидеть сложа руки и смотреть, как конкуренты разрушают его новый бизнес. В этом не усомнился бы никто из тех, кто знал историю АДМ и ее железного главы.{19}
Новая эра в истории АДМ началась 21 октября 1947 года, когда Шрив М. Арчер, пятидесятидевятилетний председатель совета директоров компании и потомок одного из двух ее основателей, принялся за аппетитного цыпленка. Это было в Миннеаполисе, где АДМ развернула свою деятельность. Вдруг Арчер вскочил, задыхаясь, закашлялся, посинел, и, проглотив застрявшую в горле кость, скривился от боли. Его тут же доставили в ближайшую больницу, но, как выяснилось, было поздно. Через двадцать дней Арчер скончался в результате осложнений, вызванных травмой.{20}
Внезапная трагическая кончина Арчера обезглавила компанию, которой он с 1924 года руководил и которую олицетворял. Арчер не боялся вступать в конкуренцию и постоянно расширял ассортимент продуктов, что помогло АДМ выстоять в годы Великой депрессии. Но самым важным, возможно, было то, что он не колеблясь связал будущее компании с производством соевых бобов – культуры, получившей широкое распространение только после Первой мировой войны. Развивая эту многообещающую отрасль, Арчер построил в Декейтере гигантский завод по переработке соевых бобов. В результате этого и других не менее плодотворных решений АДМ из небольшой фабрики Среднего Запада, какой она была в начале века, превратилась в одну из крупнейших национальных корпораций по переработке зерновых. Но в компании не подготовили того, кто мог бы стать преемником Арчера, и дело казалось безнадежным.
Главой избрали Томаса Дэниелса, потомка второго основателя компании. По роду занятий Дэниелс вовсе не подходил для этого поста: он пытался сделать карьеру на дипломатической службе и был в своей отрасли единственным, кто в бытность студентом в Йеле выращивал собственных пони для игры в поло. К тому времени, когда Дэниелс возглавил АДМ, компании угрожала пропасть, из которой ее могло бы вытащить разве что чудо – лет через двадцать.{21}
В год смерти Арчера на другом конце города, в соперничавшей с АДМ компании «Каргилл инкорпорейтед», взошла звезда щедро одаренного двадцатидевятилетнего вице-президента Дуэйна Андреаса. Двумя годами ранее он начал работать у Каргилла, продав ему свое семейное предприятие по производству меда в штате Айова, в Сидар-Рапидсе.{22} Андреас, четвертый сын в религиозной семье фермеров-меннонитов{23}, был самым молодым из топ-менеджеров Каргилла и быстро выбился в миллионеры. Внешне он был неказист, будучи ростом всего сто шестьдесят три сантиметра, а весом чуть больше шестидесяти двух килограммов.{24} Но старших коллег впечатляли его ум и целеустремленность. Андреаса, несомненно, ожидало блестящее будущее у Каргилла.
