Ознакомительная версия.
– Убили. Большевистская конница.
– Простите.
Йозеф зевнул и зарылся поглубже в сено.
– Когда мы выходим? – спросил я.
– Пока переждем. Хозяин говорит, что они сами придут сюда.
Часть большевистской армии, принимавшая участие в маневрах, пришла в деревню. В полдень меня разбудил поднятый русскими шум: раздавались приказы, смех и брань. Я услышал, как несколько человек вошли в дом и занялись приготовлением пищи, переговариваясь с хозяином. Издалека до меня доносился лошадиный топот, грохот телег, лязг металла.
Мне стало не по себе, но присутствие рядом невозмутимого Йозефа придавало уверенности. Был напряженный момент, когда я не смог сдержаться, как ни пытался, и чихнул. Но этот звук потонул в шуме голосов, и никто не полез обследовать чердак.
Через несколько часов мы услышали условный сигнал, и Йозеф спустился вниз. Вернувшись, он сообщил, что, как и ожидал, советские солдаты будут садиться в поезд на запасном пути в нескольких километрах отсюда, вероятнее всего, завтра. Вся тяжелая техника находится в деревне, но радиостанции, скорее всего, здесь нет. Обычно она располагается в штабе, который вряд ли пока будет двигаться с места.
– Как мы проберемся туда? Нас наверняка заметят, – разволновался я.
– С наступлением темноты вернемся в лес. Пройдем в обход и наутро выйдем к запасному пути, но с другой стороны. Там будем дожидаться удобного случая. Он может наступить... а может и нет.
Когда совсем стемнело, мы вышли из дома и углубились в лес. Сквозь лесную чащу мы пробирались с лыжами на плече, утопая по пояс в снегу, но, когда деревья расступались, надевали лыжи. Один раз мы сделали привал. Сели на поваленное дерево и перекусили хлебом и колбасой. От большого глотка из фляжки, завершившего трапезу, спасительное тепло растеклось по жилам.
Ориентируясь по компасу, мы все же не смогли точно определить наше местонахождение, поэтому нам пришлось осторожно проползти вдоль железнодорожного пути, чтобы найти нужное место. Утро только занималось, когда мы, абсолютно измотанные, выбрались на опушку леса в двухстах метрах от станционных построек и увидели на запасных путях несколько грузовых платформ и крытых товарных вагонов.
Мы спрятались под молодые ели, стоявшие так близко друг к другу, что лежащий на них снег образовал своего рода навес и земля под ними осталась сухой. Возмущенный нашим вторжением заяц выскочил из облюбованного укрытия и поскакал в поисках нового места для отдыха. Тишину нарушало только шипение локомотива, шепот ветра, перебирающего верхушки деревьев, и шуршание снежных хлопьев, падающих с ветвей.
Нам были хорошо видны уходящие влево рельсы и лесная просека, как раз напротив нас, достаточно широкая, чтобы по ней мог проехать грузовик.
Справа у станционных построек стояли конные повозки, сани, четыре полевые пушки и передвижная кухня, над которой вился дымок. Когда стало светлее, я смог разглядеть вырисовывавшуюся на фоне неба телескопическую мачту передвижной радиостанции и расходящиеся от нее антенны, образующие подобие зонтика. Мы не видели охрану, но полагали, что она где-то рядом со станцией; солдаты наверняка непрерывно караулили этот объект. Мы могли незаметно пересечь пути и подобраться к палатке с радиостанцией, но проблема заключалась в том, что станция работала. Было непонятно, как получить то, ради чего мы проделали весь этот путь. Не могли же мы вернуться с пустыми руками!
День тянулся мучительно долго. Мы закоченели. Пока один из нас вел наблюдение, другой разминал ноги и растирал лицо и уши. Мы съели почти весь паек и допили ром.
В полдень на станции началось оживление. Пушки вручную стали затаскивать по деревянным сходням на открытые товарные платформы; за ними последовали повозки. И только с наступлением сумерек опустилась мачта и солдаты стали сматывать антенны. Палатку, в которой располагалась радиостанция, свернули и станцию втащили в крытый товарный вагон.
Мы напряженно наблюдали за происходящим.
– Если они останутся на ночь, – прошептал Йозеф, – у нас появится шанс.
Быстро темнело. Подошел локомотив, заработали сцепщики вагонов.
– Похоже, они собираются уехать сегодня вечером. Нам надо действовать очень быстро. У тебя есть фонарь? – спросил Йозеф.
– Да.
– Рискнем?
– Д-да.
– Видишь, где пути поворачивают направо, вот там? – Для убедительности он указал рукой.
– Да.
– Видишь, поезд постепенно становится все длиннее, и они все дальше отходят от станции? Машинист из окна следит за сцепкой и ему некогда смотреть по сторонам. Ты сможешь быстро запрыгнуть в вагон и взять то, что надо, и выскочить? – быстро проговорил Йозеф.
На первый взгляд все казалось достаточно просто. Было уже темно, и только фонари стрелочников и яркий свет паровозной топки разрывали тьму. Мы оставили рюкзаки в укрытии под елями и поползли к тому месту, где рельсы изгибались вправо. Добравшись, сели передохнуть.
У меня учащенно билось сердце и кровь стучала в висках. Трясущимися руками я засунул охотничий нож в карман, где уже лежали фонарик, блокнот и карандаш. Я весь дрожал, но не от холода. Нужный вагон приблизился.
– Давай, – услышал я шепот Йозефа, и он подтолкнул меня вперед, – и помни – никаких следов! Жду тебя здесь.
Я впрыгнул в открытую дверь вагона, закрыл ее и включил фонарик. Поезд остановился, а затем двинулся обратно к станции. Я нашел четыре гайки-барашка на крышке передатчика, отвинтил их, снял панель, стал делать эскиз, подсвечивая себе, и тут обнаружил, что на внутренней стороне панели, которую я только что снял, имеется схема и инструкция. Я принялся поспешно копировать... скорее... еще скорее...
Тут поезд остановился у станционных построек, и я услышал русскую речь. Казалось, прошли часы, прежде чем состав опять пришел в движение. Я продолжил свое занятие. Через несколько минут все было готово. Я установил панель на место, закрутил гайки и спрятал блокнот в карман.
Я ждал, когда вагон подъедет к нужному месту и я смогу выпрыгнуть. Тут поезд остановился, дверь резко отодвинулась, в нее влетели какие-то инструменты, а следом запрыгнул человек в форме. Поезд тронулся.
Он не сразу заметил меня. Пока он сидел на полу, свесив ноги наружу, он и не подозревал о моем существовании, но когда включил фонарик, чтобы собрать брошенные инструменты, луч выхватил мои ноги. Луч полз все выше и добрался до моего лица.
– Ты кто такой? – удивленно спросил русский.
В ответ я направил на него свой фонарик и увидел руку, схватившуюся за кобуру.
Я пнул его ногой в тяжелом лыжном ботинке, и он упал навзничь. Поезд начал входить в поворот. Русский неожиданно сел. Схватив тяжелый ключ, я ударил его по голове его же инструментом. Он покачнулся и вывалился наружу. Я выпрыгнул из вагона. Поезд опять двигался к станции.
Ознакомительная версия.
