Нам ничего не оставалось делать, как возвращаться. Выбрали дорогу через Александровское, Пулково. Но вот внезапно появился фашистский самолет, пронесся над шоссе бреющим полетом, обстреливая из пулеметов. Мы успели выскочить из машины и скатиться в кювет. Самолет улетел, оставив на дороге несколько пылающих машин. Сгорел и наш грузовик. Только теперь стало понятным, какую глупую оплошность мы совершили, предприняв эту самовольную поездку! Где теперь взять машину? На чем везти запчасти?!
Тронулись дальше пешком. Вскоре нас, как и других "одиночек", остановил капитан и предложил следовать в составе его подразделения.
- Идем к Красному Селу, - сказал он. - Там сейчас решается судьба Ленинграда.
Наши заявления о том, что имеем свое задание, были оставлены без внимания.
Примерно через два часа подошли к горящей деревне в полутора километрах от Красного Села. Где-то справа сквозь гул артиллерийской канонады слышалось "ура-а-а!". Попало под обстрел и наше подразделение. Совершили стремительный марш-бросок и остановились только на гребне крутого ската недалеко от Красного Села. Внизу темнело железнодорожное полотно, горели вагоны. Справа заметили большую группу офицеров. И тут по рядам пронеслось: "Ворошилов! Там Ворошилов".
Действительно, это был К. Е. Ворошилов. Не обращая внимания на огонь противника, он отдавал какие-то распоряжения. Эту группу охраняли автоматчики, веером рассыпанные по земле.
Подана команда. Одни, у кого имелись лопаты, начали рыть окопы, другие занимали воронки, ямы. Но каждый из нас, выполняя свою работу, то и дело поглядывал туда, где находился К. Е. Ворошилов...
Почти сутки удерживали мы занимаемые позиции. Потери были большие. Пришлось отойти на новый рубеж, который обороняли ополченцы. Остатки подразделения отвели под Пулково, видимо, на формирование". Здесь мы со старшиной Назаровым снова предъявили свои документы и получили разрешение направиться в Ленинград.
В штабе рассказали все, как было. Конечно, всыпали нам, как говорится, по первое число за самовольство, за потерю автомашины... Пришлось выделять нам складскую автомашину. Загрузили ее запасными частями и уже к ночи прибыли в Агалатово, где стоял наш батальон.
Мы, конечно, поведали товарищам, что видели Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова. Командир батальона майор И. Ф. Тимофеев вызвал к себе, выслушал рассказ, потом спросил:
- Правда ли это?
- Правда, - подтвердил я. - Все так именно и было.
- Ну что же, это хорошо, - произнес он с удовлетворением. - Раз маршал Ворошилов сам на фронте, значит, порядок будет.
Последняя фраза комбата относилась, пожалуй, не столько к общей обстановке, сколько к нам лично. Многим из батальона было непонятно, что в такое трудное время наши десять Т-34 стоят "на приколе". Всем хотелось идти в бой, громить врага, тем более что Т-34 - и мы знали об этом - были сильнее танков противника. А сидеть в лесу мы считали "непорядком". Откуда нам было знать замыслы командования?...
* * *
Весть о том, что наш 48-й танковый батальон будет участвовать в освобождении Белоострова, быстро облетела весь личный состав. Собственно, мог пойти не батальон, а, по существу, одна лишь рота - ведь танков было только десять.
Подготовка к бою велась тщательно и скрытно. Сначала убыли на рекогносцировку в район сосредоточения майор Тимофеев вместе с командирами рот. Вернулись они через сутки. Затем начались занятия "пеший по-танковому". Проводились они так: танкистов подвозили ближе к району действий, а затем каждый командир во главе своего экипажа шел пешком по намеченному маршруту движения танков, изучая местность, намечая ориентиры, расставляя вехи (для ночного движения они покрывались мелом). Проводились и ночные занятия по вождению.
Из Агалатово батальон ночью двинулся в район Черной Речки, что на направлении к Белоострову. На марше соблюдались все меры предосторожности. Прибыв в указанный район, экипажи тщательно замаскировали танки. Днем никакого движения. Только ночью еще и еще раз изучали свои маршруты. За сутки до выдвижения на исходный рубеж майор Тимофеев вместе с командирами взводов и танков побывали на переднем крае, уточнили цели, составили маршрутные и огневые карточки. Настроение у танкистов поднималось. Наконец-то бой!
Много хлопот было и у меня - заместителя командира танковой роты по технической части. И не только по обслуживанию боевой техники, подготовке ее к бою. Я изучал маршруты движения каждого танка, характер местности, возможность своевременного прибытия к подбитому танку для его ремонта на месте или эвакуации. Рассчитывал, сколько будет израсходовано горючего при выдвижении к переднему краю и в ходе боя, когда, куда и сколько надо подвезти горючего для заправки, а также боеприпасы. Объем работы немалый, а для его выполнения в моем распоряжении была лишь одна грузовая автомашина. Но как-то справлялся, выходил из положения.
Бой начался с артиллерийской подготовки. Именно в это время и началось выдвижение наших танков на передний край. Видно было, что все точно рассчитано и согласовано: когда начинать артиллерийскую подготовку и какой продолжительности, когда переносить огонь в глубину, чтобы не поразить свои танки.
У самого переднего края на боевые машины сел десант. Я с двумя ремонтниками тоже примостился на корме одного из танков. Вслед за танками выскочили из окопов пехотинцы и, ведя огонь на ходу, пошли в атаку.
Сопротивление противника резко возрастало с приближением к окраине Белоострова. Казалось, стрелял каждый дом, каждая развалина. Десант спешился. Ремонтники тоже двигались теперь за танками.
Вот видим - один из наших танков остановился. Тут же побежали к нему. Осмотрели танк вместе с членами экипажа. Надо же такому случиться: неразорвавшийся снаряд угодил между бортом и ведущим колесом и заклинился там. Что делать? Как его оттуда извлечь? Проще всего было бы буксиром стронуть танк с места, чтобы снаряд либо выскочил, либо взорвался. Опасность от взрыва невелика - перебьет только гусеницу, которую исправить можно быстро. Но тягача у меня не было. Все другие танки ушли вперед и вели бой-После короткого совещания решили подорвать снаряд ручной гранатой. Наше устройство сработало. Повреждения, как мы и предполагали, оказались незначительными. Вскоре танк был на ходу. Мы с ремонтниками взобрались на него и двинулись туда, где шел бой.
Вероятно, пока мы занимались ремонтом, произошла какая-то задержка с наступлением: пройдя метров четыреста, мы увидели, что пехота залегла, а танки ведут огонь с места. Мы с ремонтниками спешились и залегли в траншее, отбитой у противника. Рядом с нами пристроились артиллеристы с радиостанцией. Не отрывая бинокль от глаз, офицер четко диктовал радисту координаты целей, а тот уж повторял их в микрофон. Спустя минуту-другую впереди от разрывов снарядов поднялась стена земли. Туда сразу же устремились танки. Мы поспешили вперед и вскоре увидели танк командира роты Е. К. Коваленко. Из машины валил дым. Через люк механика выходил экипаж. К счастью, все были живы. Приоткрыли моторный люк. Под двигателем горело масло. Огонь быстро загасили землей, однако танк вышел из строя: снарядом зацепило двигатель, и мы ничего не могли поделать. Коваленко пошел вперед, чтобы пересесть на другую машину и взять управление ротой в свои руки. Я со своими ремонтниками - тоже за ним. У подбитого танка остался экипаж.
