Любовь по имени Наташа. Юбилей с грустинкой
Калифорнийская осень похожа на ленинградское лето, даже бывает теплее. Утро разносит по заливу бодрящую прохладу, а днем воздух прогревается за двадцать градусов. Заливом американцы считают Сан-Франциско и прилегающие к океану территории. Савелий в общеамериканской форме — майке, шортах и кроссовках — садится за руль «мерседеса». Он уезжает на съемки фильма «Любовная афера». Лицо его на редкость спокойно, и вдруг радостная улыбка расплывается по нему. На крыльцо вышла Наташа, чтобы попрощаться с ним. Он посылает ей воздушный поцелуй и нехотя трогает машину с места. Еще никогда он не снимался с таким вдохновением и уверенностью, как в этом фильме. Его герой — телеграфист, скромный и добрый человек, желающий счастья людям.
— Старайтесь сыграть человека обаятельного, наделенного чувством доброты, — напутствует Савелия режиссер, но его совет излишен. Савелий находится в таком счастливом состоянии, что готов обнять весь мир, но прежде всего — свою новую жену Наташу. Он думает, что, терпеливо выдержав муки и боль, искренне веря в Бога и верно служа Ему, он заслужил от Него великую награду — божественную и вместе обольстительно земную жену.
Находясь рядом с нею, он всегда ощущает спокойствие и радость. Среднего роста, стройная, красивая брюнетка с веселыми глазами, она ворвалась в его жизнь, как озаряющая ее загадочная комета из неизвестной, но доброжелательной к людям галактики. Иногда Наташа грустит и кажется сошедшей к Савелию Мадонной с фрески храма. Первый брак ее был неудачен, она, как и Савелий, немало пережила в жизни и поэтому понимает его, даже его суетливость и ошибки, и старается в трудные минуты утешить его. Он чувствует, что с приходом в его жизнь Наташи и просчетов он совершает меньше, чем прежде, и все реже и реже нервничает, а то, от чего он раньше страдал, старается превратить в шутку.
— Знаешь, Наташа, однажды меня шесть часов продержали в ОВИРе. Специально не принимали, надеялись, что я не выдержу унижения и уйду. А я терпеливо стоял у входа в приемную начальника. Отошел лишь на несколько минут. Спросил у дежурного, где расположен туалет.
— Не могу сказать, не положено, — грозно произнес дежурный.
— Что не положено? — удивился я.
— Не положено, — повторил дежурный.
— Это тайна? Расположение туалета? — улыбнулся я, но, признаюсь, через силу, кончалось терпение, даже заболел пах.
— Для вас — тайна. Туалет предназначен только для работников ОВИРа, — объяснил он.
— А для людей, для посетителей ОВИРа? — стоял я на своем. — Для них что-нибудь подобное в этом здании предусмотрено?
— Ничего. И вообще это меня не касается, — отвернулся в сторону дежурный.
Тогда я быстро добежал до приемной, где меня поджидал брат, быстро переговорил с ним, и Виктор, выйдя в коридор, зычным голосом выкрикнул: «Дежурного срочно вызывает начальник ОВИРа!» Дежурный замешкался, почесал затылок, но все-таки направился к приемной, а я проскочил на второй этаж, нашел туалет и потом спокойно спустился вниз. Дежурный, увидев меня, напряг от злости скулы, сжал кулаки и смотрел на меня как на преступника, к сожалению не схваченного на месте преступления. Ты посмотрела бы на него в тот момент! Не надо никакого кино! Но как ни странно, он помог мне. Я вспоминал его физиономию, когда готовил роль в «Красной жаре».
— Наверное, поэтому ты купил дом, где на каждом этаже по два туалета? — улыбнулась Наташа.
— Точно! — рассмеялся Савелий.
Они сыграли скромную свадьбу. Пригласили только самых близких друзей. Савелий считал, что чем пышнее свадьба, тем менее удачная потом будет жизнь. Мать Наташи была грузинской еврейкой, отец происходил из известной грузинской семьи — Сирадзе. Поэтому Наташа взяла фамилию Крамарова-Сирадзе. Савелий не возражал. Ему нравилось, что Наташа любит цветы, и он дарил их ей при каждом удобном случае. В свободные от съемок дни они решили прокатиться в город Рино, славящийся своими казино.
— Ты что, любишь азартные игры? — удивилась Наташа.
— Я люблю тебя, — улыбнулся Савелий, — и хочу проверить, что мне действительно повезло в любви. Должен проиграться в пух и прах. Душа чувствует.
— Тогда не поедем, — сказала Наташа, — ты и без проигрыша знаешь, что я люблю тебя.
— Нет, — настоял Савелий, — жить от Рино в трех часах езды и не побывать там ни разу — даже стыдно перед Америкой. В городе есть аэропорт. Туристы специально прилетают туда. Красивый городок, а по дороге к нему… — загадочно вымолвил Савелий. — Сама увидишь…
Они выехали в Рино после завтрака.
— Смотри направо, — сказал Савелий, — проезжаем Скво-Вэлли. Здесь проходили зимние Олимпийские игры, а сейчас находится горнолыжный курорт.
Наташа увидела лыжников, метеорами летящих по трассе скоростного спуска.
— Моя мечта — освоить горные лыжи, — сказал Савелий, — думал, что уже поздновато, по возрасту, но с тобою настолько помолодел, что, наверное, решусь. Если ты будешь рядом со мною, то уверен, что ни за что не упаду, даже при первом спуске. Не могу же я подкачать у тебя на глазах!
Неожиданно Савелий остановил машину, когда они проехали уже более половины пути, и припарковал ее на стоянке.
— Озеро Тахо, — многозначительно сказал он и открыл дверцы машины. Они спустились к бескрайнему озеру, похожему на море. Мягкое солнце подкрашивало его легкие волны в светлые тона. Две юные американки зашли по колено в холодную воду и визжали от необыкновенного ощущения обжигающих ноги волн и своей смелости.
Савелий устремил взгляд к горизонту, где казалось, что озеро смыкается с небом.
— Очень красиво, — прикрывая глаза от солнца, сказала Наташа, чтобы увидеть то место, куда смотрел Савелий.
— Большое озеро, но меньше, чем Байкал, — вдруг грустно произнес Савелий. — Я выступал в Иркутске, и меня возили в Листвянку, ближайший к городу поселок на Байкале. Было начало августа, и вода прогрелась до максимальной температуры, которая бывает в озере, до пятнадцати градусов. Я окунулся в воду и проплыл десяток метров. Чтобы отметиться в священном озере. На берегу быстро согрелся. И тело приятно закололо, как от насыщения кислородом. Может, действительно озеро было священным. Сейчас говорят, что его чистейшую экологию загубили грязными отходами заводов.
Девчонки вылезли из озера и уставились на Савелия, а потом засмеялись.
— Тебя узнают, — улыбнулась Наташа.
— Иногда, — заметил Савелий. — Жванецкий был не прав, когда говорил в Москве, что Крамаров тоскует в Америке оттого, что его не узнают на улицах. Ну и что? Ведь я не родился в Америке, всего десять лет здесь. Но когда я говорю, в каких фильмах снимался, то люди вспоминают мои роли. Скоро выйдет «Телеграфист». Первый фильм, где моей музой была ты. Не знаю, как получится кинокартина, но поверь, что я отснялся удачно. Я сам нравился себе. Я впервые был таким счастливым, и роль была созвучной моему настроению.
