Ознакомительная версия.
Ничто теперь не мешало его отъезду. Втроем – генерал К., Григорий Николаевич и я – мы позавтракали у Друана. Странный это был завтрак. Мне казалось, что муж Марии уже мертв. На сердце было так тяжело, что я не могла есть. Но генерал К. отдавал последние наставления так просто и спокойно, будто Григорий Николаевич уезжал на обыкновенную охоту и должен вернуться вечером. Первой его задачей было узнать, живы ли Маруся и Сидней; потом найти, где они содержатся, а затем попытаться освободить пленников.
В тот же день он уехал через Румынию в Россию.
Шли недели. От Григория Николаевича не было вестей.
Но однажды утром в газетах появилось сообщение:
«Вечером 6 июля два белых офицера, прибывшие из Парижа через Болгарию и Румынию и проникшие в СССР с помощью румынских тайных агентов, бросили две бомбы в паспортное отделение ГПУ. При взрыве бомбы один из сотрудников ГПУ был убит, другой – тяжело ранен. Бросивший бомбу офицер Г.Н. Радкевич убит, а его товарищ, тоже белый офицер, арестован близ Полоцка. По сведениям из Варшавы, санитарные кареты увезли с Лубянки много убитых и раненых».
Так погиб бедный Григорий Николаевич Радкевич, стараясь своей смертью отомстить ЧК, отнявшей у него все, что он имел.
Обедня за упокой души Григория Николаевича была отслужена в русской церкви, находящейся на рю Криме. Когда священник, стоя у алтаря, стал произносить торжественные слова, передо мной ожили все картины пережитого мною за последние годы. Я вспомнила встречу с Сиднеем в отеле «Адлон», нашу свадьбу, Савинкова, все то, что происходило с нами в Нью-Йорке, в Париже, Лондоне. Этот кусок моей жизни казался мне странной интермедией, в которую даже нельзя было поверить. Теперь я была совершенно одинока.
Солнце начало садиться, улицы медленно погружались в вечерние таинственные сумерки, лишь с редким проблеском отбликов света здесь и там в окнах постепенно зажигались огни, а я, безутешная, брела домой.
Т. Гладков
Заключенный № 73
– Сэр, приема ожидает мистер Сидней Джордж Рейли…
Черчиллю не потребовалось напрягать память. Это имя канцлер казначейства знал достаточно хорошо. Господина средних лет с путаной биографией, только что вернувшегося из России, в свое время ему представили в кулуарах Парижской мирной конференции в качестве консультанта британской делегации. Тогда ситуация не позволяла его принять, как подобает государственному деятелю его, Черчилля, ранга. Но цепкая память уже держала этого человека на заметке. Такие люди честолюбивы, предприимчивы, лишены предрассудков и нужны империи. Благодаря, в частности, только что названным качествам. Ну и некоторым другим, разумеется… Теперь же в самую пору пригреть жаждущего борьбы специалиста по российским делам. Опытнейший разведчик, изворотливый и смелый агент способен на многое. Его присутствие здесь, в деловой резиденции, для Черчилля вполне объяснимо: такие, как Рейли, никогда не останавливаются на полпути.
– Просите!
Рейли умел носить любую одежду так, словно в ней родился: от фрака до истрепанной красноармейской гимнастерки. Сейчас на нем была скромная, но сшитая явно у хорошего портного визитка. Войдя в кабинет, он почтительно наклонил голову.
Глаза Черчилля беззастенчиво ощупывали посетителя.
– Я предугадываю смысл вашего визита. Вы хотите возвратиться в Россию?
– Да, сэр. Я здесь мерзну от недостатка движения. Я еще в форме и кое на что способен. Спасение России – мой долг.
– Насколько мне известно, вы там приговорены к смерти.
Не поведя бровью, Рейли уверенно ответил:
– Это меня не останавливает. Я не хочу и не могу идти через жизнь по избранному пути с опаской, уклоняясь от риска.
– Вы хотите войти внутрь Советов своеобразным никотином, – хохотнул Черчилль, прикуривая от золотой зажигалки толстую гаванскую сигару, – чтобы отравлять и отравлять их организм. – И он выпустил струю сизого дыма. – В связи с вашим решением, которое мне вполне импонирует, хотелось бы уточнить одно обстоятельство: предстоящие акции в России кто-нибудь изъявляет желание финансировать?
– Нет, сэр, – тяжело вздохнул Рейли. – Даже ведомство, которому я подчинен, сомневается в моем предприятии. В этом моя главная трудность, в ее разрешении я и прошу вас помочь.
– О, мистер Рейли, я вам сочувствую. Трудные времена настали. Европа потрясена революциями. Финансы большинства стран расстроены или находятся под контролем левых сил, всякого рода оппозиций. Финансировать акции, подобные тем, что вы задумали осуществить, сейчас не в моде. Где же взять деньги? Думаю, что способ добычи денег вы найдете сами. Напомню старое британское правило: всегда полезно делать свое дело чужими руками, иначе говоря, с помощью чужих денег.
Рейли весь превратился в слух: вот-вот, после того как пролил крокодилову слезу, Черчилль все же укажет на источник финансирования. Но Черчилль молчал. Рейли понимал деликатность положения Черчилля, с ним туманно вести разговор – все равно что загубить идею на корню, и он уверенно заявил:
– На первых порах я обернусь своими средствами. Докажу реальность моего дела, и помощь придет. В этом я уверен.
– У вас есть деньги?
Собственных денег у Рейли не было.
Однако вопрос Черчилля не выбил разведчика из колеи делового разговора. Он отлично знал, что вот так просто, с первого раза, без достойного и достаточного обеспечения, Черчилль не даст ему и фартинга. Он предвидел вопрос, а потому у него заранее был подготовлен и ответ:
– Нет, но у меня имеется вполне реалистичный план, как достать миллионы, чтобы свергнуть большевиков. Сама Россия станет финансировать меня.
Черчилль был заинтригован:
– Каким образом?
– Все очень просто, сэр. Россия богата не только пенькой, мехами и цитварным семенем, но и произведениями искусства, которым нет цены. Мои агенты будут вывозить их в Европу, думаю, что богатые покупатели здесь найдутся. Полотна старых мастеров не знают, что такое инфляция. Вот так я намерен российскими сувенирами свергать большевиков.
Черчилль нахмурил бугристый лоб, обдумывая услышанное. В глазах смешались выражение беспокойства и неподдельный интерес.
– Любопытная игра. Но она граничит с нарушением международного права. Не так ли?
– Да, сэр, и я это знаю. Но для нас дорого время. Главное – не дать большевикам окрепнуть. Моя цель, надеюсь, вы ее одобряете, свалить их, пока они стоят на слабеньких ножках. А для этого все средства хороши. Позволю себе отметить, сэр, и другое: у меня есть в России опора. – Рейли замолк, словно колеблясь, потом решился и произнес негромко: – Что же касается международного права, сэр… Мне доводилось бывать и в Британском музее в Лондоне, и в парижском Лувре… И я не уверен, что все тамошние экспонаты, в том числе самые прославленные, попали туда при строгом соблюдении норм международного права…
Ознакомительная версия.
