Кое-как увели Жукова в избу. Там он продолжал разнос. ...Эта невыносимая сцена закончилась тем, что Жуков приказал Радецкому (члену Военного совета, сунувшемуся было с объяснениями. - Н. Я.) выехать в Барановичи и не возвращаться, пока город не будет взят. Отшвырнув ногой табурет, Жуков вышел, с шумом закрыв дверь.
Тяжелое молчание.
- Что ты убиваешься, Павел Иванович, - сказал Радецкий. - Кому мы служим Жукову или Советской власти?.. Давай-ка поужинаем... Это все чепуха. Но меня интересует, отчего он взбеленился?
Мне, право, было не до анализа. Радецкий продолжал:
- Василевский-то под Вильнюсом? Вот Жуков и устраивает состязание, кто раньше в Ставку о победе донесет". С чем Батов согласился.
Только политработник, привыкший "рапортовать" к той или иной дате, мог приписать Г. К. Жукову столь суетные мотивы при руководстве боевыми действиями. Тем не менее Батов согласился с этим. Почему? Воениздат в издательской аннотации разъяснил: "Советские люди знают генерала Батова и как общественного деятеля. 18 марта 1962 года народ избрал его, уже в пятый раз, депутатом Верховного Совета СССР. Армейские коммунисты оказали ему высокое доверие, избрав его своим делегатом на XVIII, XIX, XX, XXI и XXII съезды нашей партии".
Через три года с небольшим при переиздании в 1966 году мемуаров Батова все антижуковские сентенции исчезли. Мемуары 1962 года издания послужили Батову не больше чем пропуском в группу генеральных инспекторов МО СССР, куда он был зачислен в 1965 году. Совесть не очень угрызала генерала армии, он прожил еще двадцать лет. Больше не был замечен в разоблачениях маршала Жукова.
Чекисты не прерывали вахты бдительности. 27 мая 1963 года председатель КГБ Семичастный доносит Хрущеву "о настроениях бывшего министра обороны Жукова Г. К.". Он в разговорах-де допускает "резкие выпады по адресу отдельных членов Президиума ЦК" и рассказывает "во всех подробностях", как был снят с поста министра обороны. По поводу издания "Истории Великой Отечественной войны" Жуков якобы сказал: "Лакированная эта история". В своих воспоминаниях "я пишу все как было, я никого не щажу. Я уже около тысячи страниц отмахал". Семичастный завершает донос: "По имеющимся у нас данным, Жуков собирается вместе с семьей осенью выехать на юг в один из санаториев МО. В это время нами будут приняты меры к ознакомлению с написанной им частью воспоминаний".
Хрущев и К' не стали дожидаться осени - очередного негласного обыска у Жукова, и поторопились вмешаться в творческие планы опального маршала, поручив 7 июня Суслову, Брежневу, Швернику и Сердюку "вызов в ЦК Жукова Г. К. для предупредительного разговора с ним". Из великолепной четверки с Георгием Константиновичем взялись поговорить только двое, Брежнев и Сердюк. 17 июня Семичастный донес Хрущеву о разговоре со слов Жукова (видимо, записанной техническими средствами КГБ беседы супругов Жуковых). Брежнев с Сердюком попытались запугивать маршала, вы-де "где-то нелегально пытаетесь вести борьбу с линией ЦК". Никак не меньше! Наговорили ему гадостей. Жуков достойно ответил шантажистам, а они гнут свое: "Вот видите, мы достаточно чутко и уважительно к вам относимся". Жуков саркастически: "Спасибо за такую чуткость и такое уважение". Он изъявил готовность работать, ибо "еще не рехнулся и память у меня хорошая, навыки и знания хорошие, меня можно было бы использовать. Используйте". Все напрасно.
Как при Хрущеве, так и с его падением в 1964 году поворота в судьбе Георгия Константиновича, конечно, не произошло. Конечно, ярые разоблачители типа Батова или Конева сообразили, что на их товар больше спроса нет, притихли. Негласно эстафету в отношении Жукова у хрущевцев приняли брежневцы, той же партийно-чекистской выучки. Посему тяжести в свинцовой плите осуждения партией Жукова не убыло. Вздорные обвинения, лежавшие в их основе, никогда не дезавуировали, хотя и не очень нажимали на: них. Они имели решающий вес в глазах соратников Г. К. Жукова. Маршалы Конев, Соколовский, Василевский начисто отказались написать или, точнее, подписать очерк о Г. К. Жукове ко дню его 70-летия в 1966 году. Конев еще нравоучительно изрек представителю "Военно-исторического журнала": "Как член Центрального Комитета нашей партии я считаю недопустимым публиковать в вашем журнале какую-либо статью к 70-летию со дня рождения маршала Жукова".
Они были людьми своего времени, не исключая и Георгия Константиновича. Они почитали кощунством даже помыслить о том, что можно пойти против "коллективной мудрости" партии, воплощенной в очередном косноязычном решении Пленума ЦК КПСС. Когда эгоистические интересы партийных бонз драпировались пустопорожней риторикой, Георгий Константинович, увы, не видел этого и с невероятным упорством все обращался в ЦК КПСС, к Брежневу, прося снять позорящее коммуниста клеймо, наложенное на него в 1957 году. Он умер 18 июля 1974 года, так и не получив вразумительного ответа на свои обращения.
* * *
Разные судьбы трех великих полководцев XX века венчал один конец - они ушли признанные как военные гении, но под подозрением в темных замыслах политиками. Нагнетание страстей в отношении Макартура в США и Жукова в СССР подтолкнуло американских публицистов Ф. Нибела и Ч. Бейли написать и напечатать в 1962 году остросюжетную книгу "Семь дней в мае" о неудаче военного переворота, который в будущем - 1974 - году затеял вымышленный председатель американского комитета начальников штабов генерал Скотт и не преуспел. Книга имела порядочный резонанс. Президент Дж. Кеннеди, прочитав ее, заметил: "Я знаю парочку генералов у нас, которые хотели бы сделать это".
Журнал "Ньюсуик" ознаменовал 22 ноября 1993 года, тридцатую годовщину гибели Кеннеди, громадным материалом "Что правительство держит в тайне о ДФК". Вернувшись к обстановке в США в то время, журнал настаивал: "На крайне правом фланге антикоммунистическая истерия достигла такого накала, что власти в Вашингтоне действительно боялись переворота правых. Когда президент Кеннеди прочитал в 1962 году бестселлер "Семь дней в мае" о военном путче против президента, он заметил: такой путч возможен против него". Сентенция эта, как и многое другое, касающееся Дж. Кеннеди, канонизирована в Соединенных Штатах. О психологии профессиональных военных взялся судить не тот, кто посвятил всю жизнь службе в рядах Вооруженных Сил. Вершина военной карьеры Дж. Кеннеди командир торпедного катера во время войны. Но он высказывался с решительностью ветерана - в чине отставного лейтенанта.
В русском переводе книгу прочитал Г. К. Жуков. Изолированный от всех, он мог обсудить ее только с дочерьми. Маршал отдал должное занимательному сюжету, что касается реальности заговора как такового, то Георгий Константинович отрубил: "Авторы не понимают, что такое профессиональный военный". Он прав, со своей точки зрения, наш прославленный маршал, ставящий на первое место в жизни решающее качество - порядочность. Георгий Константинович как-то задумчиво объяснил: "Мне видится бездна, в которую и заглянуть страшно, если человек перестает быть порядочным".
