Мама Ольга так бегала за мной, что ей уже можно было присудить олимпийскую медаль! Предлагала мне все новые и новые сценарии. После провала «Шалако» не приходилось рассчитывать на слишком выгодные условия. Мой кассовый успех шел на убыль, пора было обрести второе дыхание, позаботиться о карьере, подумать о профессиональном росте и т. д.
Эти разговоры совершенно не действовали на меня, не волновали, а только раздражали.
Мне дали читать сценарий под названием «Женщины» и еще другой, «Медведь и кукла». Их нужно было изучить в срочном порядке и ответ дать немедленно!
Я приехала в Базош, прихватив эти сценарии и честно собираясь их прочесть. Но сразу по приезде на меня навалились хозяйственные дела, проблемы с животными, со сторожами, прохудившиеся трубы, промерзшая почва, голуби, которые разорили соломенную кровлю и которых таскали куницы и лисы… Кошки расплодились, дом заполнили десятки диких, оголодавших котят, они писали где попало, и ужасный запах въелся в кресла, вдобавок изодранные в клочья тысячами коварных ноготков. Единственным утешением были мои собаки.
Патрик терпеть не мог Базош, собак, кошек, осла Корнишона, сторожей и вообще деревню!
Я разрывалась между обязанностями, животными, домом, так мной любимым, — и Патриком!
В конце концов я стала приезжать туда одна, чтобы избежать объяснений, сцен, раздачи пинков собакам и оскорблений сторожам, которые в результате уволились, потому что не желали больше терпеть такое обращение со стороны «хозяина».
Однажды, вернувшись в понедельник утром на авеню Поль-Думер, я не обнаружила там Патрика. В страхе и тревоге я всячески пыталась выяснить, куда он делся. Мадам Рене его не видела. Но она обратила мое внимание на то, что его шкаф почти пуст, а большая дорожная сумка исчезла.
И моя маленькая машина «остин» исчезла тоже!
В довершение всего звонит мой банкир: утром у него побывал месье Патрик с просьбой выдать десять тысяч франков. Должен ли он предоставить требуемую сумму?
Как это? Он что, с ума сошел? Об этом не может быть и речи!
А кстати, известно ли ему, где сейчас Патрик? Нет, он понятия не имеет!
Я чувствовала, что схожу с ума! Да, я сходила с ума.
Не имея никаких известий о Патрике ни от его родителей (впрочем, они бы все равно ничего не сказали), ни от его предполагаемых друзей, встречавшихся мне там и сям, я решила заявить в полицию об угоне машины! Так я наконец смогла бы узнать, куда он подевался, этот Патрик, которого я, рыдая от неутоленной любви, временами уже начинала ненавидеть.
Я приказала моей секретарше Мишель вынуть из шкафа его вещи, сложить их как попало и без всяких объяснений отвезти к его родителям.
* * *
Раймон В., друг Жики, который так роскошно принимал нас в Нью-Йорке, в это время как раз был в Куршевеле и пригласил нас на большой прием в клубе «Сен-Никола». Жики, единственному мужчине в доме, уже начинали надоедать мои жалобы, постоянное обжорство Кароль, проблемы с Анной и с детьми, хозяйственные склоки с мадам Рене.
Зимний спорт — это вещь замечательная, но брать на себя улаживание всех недоразумений, какие порождает повседневная жизнь, только потому, что ты мужчина, — это не имеет к спорту никакого отношения.
Итак, однажды вечером мы поехали развеяться.
Добраться до «мерседеса» Жики мне было непросто, потому что вместо обычных на зимнем курорте меховых сапожек я надела кожаные сапоги до колен, — так было сексуальнее. И вот я скользила на каблуках, цепляясь за руки, за плечи, за титьки тех, до кого могла дотянуться. Я решила всех сразить наповал и выбрала себе туалет, щедро открывавший и плотно облегавший тело, эротичный, более подходящий для тропиков, чем для суровых условий горнолыжного курорта!
В клубе «Сен-Никола», где царила Жаклин Вессьер, я познакомилась с Жан-Пьером Гиралем, блистательным королем гор, чемпионом по лыжам, закадычным другом Жан-Клода Килли. Он рассказал мне, что в Валь-д’Изере познакомился с отличным парнем по имени Патрик, который приехал в машине «остин» с парижским номером и катается на лыжах как бог.
Я чуть не упала в обморок.
Я поведала о моих проблемах Жан-Пьеру, несколько разочарованному тем, какой оборот принимает дело, поскольку теперь не оставалось шансов меня соблазнить. Но, будучи мужчиной в полном смысле слова, он принял мои трудности близко к сердцу и назначил мне назавтра свидание в Валь-д’Изере.
Идея была гениальная! Как, впрочем, и ее автор!
Вот таким образом, об руку с Жан-Клодом Килли, я, почетная гостья Валь-д’Изера, в несколько непривычном обществе спортсменов, закаленных покорителей горных круч, выпивох и весельчаков, «случайно» встретила Патрика, окруженного стайкой белокурых загорелых девиц.
Мы оба испытали настоящее потрясение.
Но королю был и шах и мат, потому что королева, под защитой своих пешек и слонов была неуязвима! Я выиграла первую партию жестокого, напряженного матча, которому предстояло длиться два года.
А некоторое время спустя, когда мы возвращались в Париж в моем маленьком «остине», нас остановили жандармы. Они искали угнанную машину, по описанию как две капли воды похожую на эту! Разумеется, они искали именно ее!
Неожиданная встреча с Патриком после долгой разлуки так взвинтила меня, что я забыла попросить секретаршу забрать заявление об угоне.
По прибытии в Париж Патрик съездил к родителям за своими вещами и опять, как ни в чем ни бывало, поселился у меня. Жизнь вновь вошла в обычное русло. Он даже поехал со мной в Базош…
Мама Ольга изводила меня звонками, я даже перестала брать трубку! Ей нужно было получить ответ насчет двух фильмов, в которых мне предлагалось участвовать. Сценариев я так и не прочла, но, устав от ее нажима, сказала «да». В тот момент моя кинокарьера находилась в состоянии свободного падения. «Шалако» оказался одним из самых неудачных фильмов за всю мою жизнь, и теперь меня не баловали интересными предложениями.
Что ж, я тут не могла ничего изменить. Тем хуже для меня!
Итак, я подписала оба контракта не рассуждая, пускай мама Ольга расхлебывает возможные неприятности. Дело было не из выгодных, но следовало хоть как-то возместить потери.
Патрик сильно невзлюбил квартиру на авеню Поль-Думер, мадам Рене, Гуапу, консьержку, всех, кто меня окружал, включая мою секретаршу! Правда, он не пользовался особой любовью тех, кто любил меня. Даже моей маме было запрещено приходить к нам. Но ее это скорее обрадовало: она ненавидела Патрика, этого никчемного вертопраха, этого сомнительного, самовлюбленного жиголо, который пачкал и принижал мой образ в глазах общества!
