— Брейк, хватит выёживаться. Я сам вам в палатку линию тянул, — расколол меня матрос, — чо звонишь?
— Да спасибо хочу сказать за концерт. Вчера на поисковике слушал, обалденно поёшь!
— Ха! Не то слово… хошь спою… ранним утром играем мы на старом рояле в четыре руки…
— Аа… спасибо, спасибо! Лучше напой на микрофон, я себе на кассету запишу. Как там Масел поживает?
— Эээ… отлично товарищ старшина поживает, несет службу бодро и сказал, что, если я сейчас не заткнусь, он мне уши оборвёт. Тебе сказал, чтобы взял мыльно-пузырные принадлежности и подгребал к нам в аппаратную, только без хвостов.
Зачем мне к ним в аппаратную, да еще с мылом и полотенцем. Да ладно, думаю, земляк ничего страшного мне не приготовил. Отбрехавшись, что иду по срочному вызову, я, рассовав умывальные принадлежности по карманам комбинезона, пошлёпал в расположение связистов. Оказалось, «трататашники» под руководством Маслова соорудили полевой душ. Ну ладно бы они его уже опробовали, так нет — душ только смастерили, и им требовался испытатель. Своих моряков из экипажа аппаратной Николаю Сергеевичу было жалко, а вот земляка нисколечки. Да и сам душ представлял собой нечто замысловатое и грандиозное. Рядышком с вечно заведённой «силовой» машиной стояла рама из свежесрубленных деревьев, обтянутая плащ-палатками. Наверху на деревянной площадке громоздился какой-то здоровенный резиновый пузырь. Воду в него заливали из странного приспособления. Это была металлическая канистра в деревянной оплетке из прутьев, проткнутая насквозь металлической трубой. Вода нагревалась именно в этой канистре ужасно примитивным способом. Один конец из протыкавшей трубы насаживался на выхлопную одного из силовых агрегатов. Выхлопные газы нагревали и трубу, и канистру, и воду, находящуюся в ней. Вот для того, чтобы не обжечься, и нужна была оплетка из прутьев.
— Ой, не… спасибо, я чистый, — хотелось уйти на попятную, но меня слушать не стали и запихнули в импровизированный душ.
— Дайте выйти, раздеться, а то комбез замочу!
— Так, робу выкидывай, никто твои трусы не сопрёт, пацаны, смотрите за ним, а то он шибко шустрый — щас ускачит, як заиц, — давал советы Маслов, — тама у верху крантик резиновый на шнурочке есть, верти ево…
Пришлось раздеваться и передавать форму наружу. Так, ну что же, придётся лично опробовать изобретение связистов. Я встал на цыпочки, дотянулся до пластикового краника и повернул фишку. Еле теплая вода тоненькой струёй полилась мне на темечко. Учитывая то, что температура воздуха была еле-еле плюсовая, я ощутимо продрог, а под тоненькой струйкой не то что согреться, но и помыться было сложновато. Я открутил кран на полную. Струя стала помощнее и даже чуть потеплее.
— Ну как там, земеля, шо то ты замолк, ласты не откинул? — начал допрашивать из-за плащ-палатки Маслов.
— Тык, дык, м…я, это… таво… вода еле теплая, холодновато, — отвечал я, мелко вздрагивая и яростно надраивая себя куском мыла с романтическим названием «земляничное».
— Терпи, козак, ща вода потеплеет! Она тепля уся наверх уходит, закон хвизики.
Вода стала значительно теплее, и я согрелся, и тут струйка начала иссякать.
— Николай Сергеич, воде кранты, а я тока намылился! Щас замерзну на хрен! — возопил я, пытаясь смыть остатками мыльную пену.
— Скиба-два, еще канистру в РДВэшку! — скомандовал главстаршина.
Второй и менее знаменитый из семейства Арбузов начал карабкаться по шаткой лесенке, таща канистру.
— Ааастарожнааа, заливаююю! — предупредил он и вместе с канистрой, шаткой лесенкой и всей рамой душа завалился на меня.
— Б…яя!! — заорал я и, чудом увернувшись от канистры с трубой и выплескивающимся из неё кипятком, выскочил наружу весь в мыльной пене и голый.
— Херня какая-то получилась! — резюмировал Маслов — Хорошо хоть разведчика первого засунули — мои тюлени разожравшиеся выскочить бы не успели. Скиба-второй, ты шо там, жыв али как?..
— Таварищщ главстаршина, я чуть жопой не сел на эту трубу с канистры…
— Вылазь! Не х…р плакать! Канистру тож ташшы… вода осталась?
— Да и не расплескалась почти, — ответил Скиба, выбираясь из-под завала и таща канистру за оплетку.
— Слей вона Брейку, а то он от ушей до хе…а в мыльной пене. Негоже ево Попу в таком виде отправлять. А то они, шибзанутые, прибегуть и пить нас зачнуть за то, что ихнего матроса мордовали, мыться заставляли.
Пришлось ополаскиваться водой из канистры. Ну хоть кое-как помылся. Тем временем Маслов с видом Наполеона под Москвой сидел на вертящемся стуле перед кунгом аппаратной и что-то обдумывал. Пару раз высовывался Арбуз-первый, но, увидев насупленного главстаршину, нырял обратно.
— Спасибо, товарищ главстаршина, за баню. Разрешите идти? — поспешил я отпроситься. Мало ли что еще в голову придёт деятельному земляку.
— Та иди-иди… Что-то тута у нас не сработало… Думаю, шоб матрос не падал, надо душ в земле вырыть, а канистру прямо сверху поставить, шобы напрямую кипятилась, а воду с резервуара, значицца, заливать. Повыше канистры поставить, типа шоб самотёком шло, а? Как кумекаешь?..
— Атличная идея, Николай Сергеич! Разрешите, я уж до группы побегу: я с секрету сменился, отдыхать уж пора.
— Та иди-иди… Вечерком снова забегай, — хохотнул земляк, — снова помоешься — те Арбуз-второй спинку потрёть.
Я от греха подальше стартанул в сторону своей палатки.
— Брейк, ты купался, что ли? Дубак на улице! — удивленно переспросил меня Рихтер, глядя на мои мокрые волосы.
Пришлось наврать с три короба, что только что сейчас был в офигенном горячем душе у связистов и отлично вымылся.
— Повезло с земляками, — завистливо протянул Уткин, — я бы сейчас тоже под горячую воду залез. Масел — он у нас в роте авторитетный старшина. Вечно у центровиков все схвачено, не то что у маломощников. Хрен знает, когда баня-то будет, чешусь уже весь.
Я тихонько пообещал Уткину, если представится возможность, договориться о его вечерней помывке в «супердуше», лелея надежду, что, если снова потребуется разведчик-испытатель, подсунуть Маслову связиста из его же роты. Вечером после ужина меня все-таки вызвонили по телефону и предложили прийти на второй сеанс, убеждая, что всё отлажено, как часики. Я предложил старшине равноценную замену в виде товарища Уткина, и Маслов недолго думая согласился. Сам я с оставшимися разведчиками убыл в полевой клуб для просмотра кинофильма «Ответный ход». Мы дружно ржали над морпехами, прыгающими с автоматами по палубе и изображавшими занятия по рукопашке. Я особенно заливался над показом медитации и байкой про старого мастера. Каково же было моё удивление, когда Никита приперся красномордый, чистый и благоухающий, с сияющей физиономией и плюхнулся рядышком на скамейку.
