Ознакомительная версия.
Ради спасения Зубова я предложил Берии поместить его в одну камеру с полковником Сосновским. Зубов бегло говорил на французском, немецком и грузинском. Берия согласился, и Зубова перевели из Лефортова, где его безжалостно избивали по приказу того самого Кобулова, который когда-то, приезжая из Грузии, останавливался у него дома. Его мучителем был печально знаменитый Родос, пытавшийся выбить признание путем нечеловеческих пыток: Зубову дробили колени. В результате Зубов стал инвалидом, но на самооговор он так и не пошел.
Против перевода Зубова из Лефортова на Лубянку возражал начальник следственной части Сергиенко, хотя я объяснил ему, что мой интерес к Зубову и его судьбе вызван чисто оперативными соображениями и согласован с Берией. В ответ на это Сергиенко, отказавшись переводить Зубова, заявил:
— Я буду лично докладывать об этом случае наркому. Подонок Зубов отказывается признать свою вину, что не выполнил прямого приказа руководства!
В свою очередь, я доложил Берии, что Сергиенко отказывается выполнять переданное ему распоряжение. Берия тут же взял трубку, вызвал Сергиенко и стал его отчитывать, под конец сказав, что если через пятнадцать минут тот не выполнит его приказание, ему не сносить головы. Сергиенко пытался что-то возразить, но Берия не стал слушать его объяснений...
Зубов, находясь с Сосновским в одной камере, содействовал его вербовке. Он убедил его, что сотрудничество с немецкой или польской спецслужбами не сулит ему никакой перспективы на будущее, поэтому имеет прямой смысл сотрудничать с советской разведкой».
Для вербовки Сосновского советская разведка разработала специальную комбинацию. В предвоенные годы на связи у берлинской резидентуры НКВД имелся надежный и проверенный источник «Брайтснбах» — сотрудник советского отдела гестапо Вилли Леман. Он руководил разработкой связей Сосновского в бытность последнего резидентом польской разведки в Берлине, устанавливал за ними наружное наблюдение. Все материалы на Сосновского и его связи «Брайтснбах» регулярно передавал своему куратору из берлинской резидентуры НКВД. У разведчика была агентура во многих важных ведомствах гитлеровской Германии: в Генштабе, в личной канцелярии Альфреда Розенберга, являвшегося руководителем внешнеполитического отдела национал-социалистической партии, в Главном управлении имперской безопасности, в абвере. Его любовницами были жены ответственных берлинских чиновников. Когда Сосновский был арестован гестапо, а затем обменен на двух крупных агентов абвера, арестованных в Варшаве, польские власти отдали его под суд, обвинив в растрате казенных денег и провале агентурного аппарата. Тюремный срок Сосновский отбывал во Львовской тюрьме.
После освобождения Западной Украины Красной Армией Сосновский был доставлен на Лубянку. К тому времени руководство разведки получило надежные сведения о том, что у Сосновского, агентура которого после ареста была казнена у него на глазах в немецкой тюрьме Плетцензее, остались нераскрытыми два важных источника. В этой связи была разработана любопытная операция по привлечению Сосновского к сотрудничеству, в реализации которой помимо Зубова приняли участие известные разведчики Василий Зарубин и Зоя Воскресенская (в замужестве — Рыбкина). Сценарием операции предусматривалось, что Зоя Ивановна будет задавать Сосновскому вопросы относительно его разведывательной деятельности, а Василий Михайлович — комментировать ответы и уличать его, если польский разведчик попытается что-либо скрыть.
Позже Зоя Воскресенская в своей книге «Теперь я могу сказать правду» писала:
«Надзиратель привел Сосновского из внутренней тюрьмы. Высокого роста, спортивного типа человек лет под сорок, со светскими манерами. Даже казенное вафельное полотенце было с шиком повязано на шее...
— Скажите, как вам удалось завербовать жену ответственного работника министерства иностранных дел и заставить ее передавать вам для фотографирования секретные документы мужа?
— Прошу прощения, но, увы, я этого уже не помню.
Присутствующий здесь же Василий Михайлович Зарубин говорит:
— Могу вам напомнить. Это была довольно хитрая операция. Вы дали объявление в газету: молодой, обаятельный, эрудированный иностранец желает познакомиться с дамой, владеющей французским, английским и другими европейскими языками, с целью приятного времяпрепровождения. Вы получили массу откликов и остановились именно на ней, выяснив, что ее муж, престарелый дипломат, не удовлетворяет ее интеллектуальных и иных потребностей. Вы предложили встретиться с ней, для чего использовали "линкольн", который стоял в боксе в берлинском районе Вайсензее.
У Сосновского округлились таза:
— Да, все это было именно так.
— Вы встречались с этой дамой, — продолжал комиссар Зарубин, — в специально арендованной для этой цели вилле.
Сосновский терял самообладание. Он вытащил из-за пазухи конец вафельного полотенца и вытер взмокшее лицо.
Я продолжала вопросы. К Сосновскому "возвращалась" память. Он стал более определенен в ответах, но Василий Михайлович каждый раз уточнял и неправильно названный адрес, и номер и марку машины, и стоимость умопомрачительных приемов, которые он задавал, и грандиозные счета в ресторанах, и оплату массажистов, и даже клички лошадей в его конюшне.
Сосновский уже не пользовался полотенцем, он просто ладонями смахивал пот с лица. Затем он встал, поклонился и сказал:
— Я восхищаюсь искусством советской разведки. Вы знаете обо мне больше, чем я сам, и я готов мобилизовать свою память и ответить на все, что вас интересует.
Когда он стал рассказывать о полученной им информации в отношении военных планов Гитлера, мы поняли, что Гиммлер подбрасывал полякам дезинформацию, которая была призвана создать впечатление, будто у Германии нет никаких планов в отношении Востока, в том числе и Польши, что все ее помыслы, мол, обращены только на Запад — на Францию и Англию. О том, как фактически развивались события после 1939 года, Сосновский не знал, так как был в заключении, в германской и польской тюрьмах, а затем попал к нам».
Двух агентов, завербованных Сосновским, советской разведке удалось перевербовать буквально накануне войны. Поступавшая от них информация, в том числе из МИД Третьего рейха, свидетельствовала о неизбежности военного столкновения Германии и СССР. Вскоре развитие событий полностью подтвердило эти прогнозы. Работа с этими агентами продолжалась до 1942 года.
После того как Зубов помог завербовать Сосновского, Судоплатов предложил Берии использовать разведчика для разработки князя Радзивилла. Это предложение было одобрено наркомом. Зубова перевели в камеру Радзивилла, где он находился в течение месяца. Впоследствии, как свидетельствовал Павел Судоплатов, князь Радзивилл был завербован с помощью Зубова. В годы войны планировалось его использование в качестве агента влияния советской разведки. Правда, в архивах разведки каких-либо сведений относительно успешно проведенных им операций не имеется.
Ознакомительная версия.
