Ознакомительная версия.
Открыв письмо, Октавиан поморщился: опять жалобы и просьбы похоронить ее рядом с Антонием. Перечитав послание, он вдруг понял, что произошло, и пришел в ужас. Сперва диктатор хотел бежать в мавзолей, но потом передумал и отправил доверенных людей. Они помчались к мавзолею, который охраняли ничего не подозревавшие гвардейцы. Вместе они ворвались внутрь, но было уже поздно. По словам Плутарха, «все совершилось очень скоро». Клеопатра лежала на золотом египетском ложе с львиными лапами вместо ног и львиными головами по краям. Облаченная в «лучшие из своих одежд», в руках она держала знаки фараонского достоинства — крюк и плеть. Покойная выглядела совершенно умиротворенной. У ее ног умирала Ирада. Слабевшая на глазах Хармион неловко пыталась поправить диадему в волосах Клеопатры. Кто-то из людей Октавиана в ярости воскликнул: «Прекрасно, Хармион!» Перед тем как упасть бездыханной подле своей госпожи, ей хватило только сил, чтобы дать ответ, которым бы гордилась сама Клеопатра: «Да, поистине прекрасно и достойно преемницы стольких царей».
Никто не мог оспорить эту эпитафию. Шекспир процитировал ее дословно, ибо не смог придумать ничего лучше. «Храбрость обреченных вызывает восхищение даже у их врагов», писал Плутарх. Беспримерное мужество Клеопатры потрясло весь римский лагерь. Непонятно было только, как ей удалось осуществить свой замысел. Октавиан был убежден — или делал вид, что убежден, — что царица прибегла к помощи аспида. Прибыв на место вскоре после своих приближенных, он предпринял попытку вернуть Клеопатру к жизни. Послали за псилами, ливийскими заклинателями змей, которые, как считалось, обладали иммунитетом от всяческих ядов и могли, высосав отраву из раны и прочитав заклинания, вернуть мертвого к жизни. Как и следовало ожидать, чуда не случилось, и Клеопатра не воскресла. Ни Дион, ни Плутарх не были абсолютно уверены в том, что Клеопатра умерла от укуса змеи, которая, судя по всему, проползла в эту историю уже после ее смерти, а не была принесена в корзине со смоквами. Даже Страбон, прибывший в Египет вскоре после смерти царицы, не верил в версию с аспидом.
По ряду причин Клеопатра не могла воспользоваться аспидом, или египетской коброй; вряд ли бы женщина, известная своим благоразумием, могла доверить свою судьбу дикой твари. В ее распоряжении было много более быстрых и безболезненных способов распрощаться с жизнью. Конечно, смерть от знака египетской власти имела глубоко символический смысл. Ни одна кобра не может убить трех женщин подряд, а вообще аспиды известны своей медлительностью. Свирепо шипящая египетская кобра, достигающая двух метров в длину, не могла долго прятаться в корзине со смоквами. Да она бы в ней попросту не уместилась. Скорее всего, Клеопатра приняла один из своих ядов. Например, смесь цикуты и опия, которой отравили Сократа. Ганнибал выпил яд, когда его загнали в угол. Митридат пытался сделать то же самое. Дядя Клеопатры, правитель Кипра, знал, что делать, когда римляне пришли за ним в пятьдесят восьмом году. Если предположить, что Клеопатра умерла от того же яда, что и Хармион, и мертвой выглядела именно так, как описали историки, особых мучений она не испытала. Между тем укус кобры вызывает конвульсии. Токсин, которым воспользовалась Клеопатра, больше походил на какой-нибудь наркотик. «Впрочем, истины не знает никто», — заключает Плутарх, но его уже никто не слушает.
Человечество возвращается к этой истории вот уже две тысячи лет. Аспид Клеопатры — ключевой персонаж древней истории, легко запоминающийся символ, настоящий подарок для скульпторов и поэтов. С художественной точки зрения, змея была вполне к месту (как и оголенная грудь, о которой изначально не было сказано ни слова). История зажила своей собственной жизнью. В одах Горация встречается «острозубый змий». Ему вторят Вергилий, Проперций и Марциал. Змея или змеи появляются во всех ранних рассказах о смерти царицы. Октавиан собственноручно зацементировал легенду, во время своего триумфа пронеся по римским улицам изображение Клеопатры со змеей. В Египте свернувшаяся кобра была символом не только власти фараонов, но и культа Исиды. Женщина со змеей — емкий образ. Мать Александра Великого — самая жестокая и кровавая из всех македонских цариц — держала змей в качестве домашних животных, чтобы внушать страх мужчинам. А до нее были Ева, Медуза, Электра и эринии. В союзе женщин и змей есть нечто, вызывающее оторопь. Судя по истории с псилами, Октавиан и сам оказался очарован вечным образом. Диктатор контролировал работу историков не менее строго, чем свою юношескую чувственность. Возможно, это он направил нас по ложному следу.
Существует и альтернативная версия смерти Клеопатры. Сохранившиеся описания событий десятого августа не отличаются правдоподобием, и конец этой удивительной женщины до сих пор остается тайной. В самом раннем из письменных свидетельств «Клеопатра усыпила бдительность стражи», чтобы достать змею и таким образом покончить с собой. Октавиан был в бешенстве. Однако не стоит забывать, что в его распоряжении был огромный аппарат, состоявший из преданных ему людей. Как показывает случай с Селевком, мало кто в Александрии осмеливался перечить новой власти. В Октавиане беспечности было не больше, чем в Клеопатре наивности. Человек, который на всех своих письмах проставлял не только дату, но и час написания, ни за что не выпустил бы из рук добычу. Возможно, уходя от Клеопатры восьмого августа, Октавиан усыпил ее бдительность, сам подстроил ее убийство. Живая царица была опасна даже в цепях. Октавиан присутствовал на триумфах сорок шестого года и даже участвовал в одном из них и помнил о сочувствии, которое вызвала тогда у зрителей сестра Клеопатры. Он и сам публично осудил Марка Антония за то, что тот провел Артавазда в цепях по улицам Александрии. Тогда он заявил, что подобные выходки бесчестят Рим. В случае с Клеопатрой все было еще сложнее: царица была любовницей божественного Цезаря и матерью его сына. Многие считали ее богиней. Если даже ее сестра решилась устроить переворот, рассчитывать на лояльность самой Клеопатры уж точно не приходилось. Царица дважды пыталась покончить с собой и рано или поздно могла добиться своего.
Октавиану нужно было решить, что хуже: вернуться в Рим с пустыми руками или привезти туда опасного врага. Предсказать реакцию римлян было сложно. Порой они улюлюкали вслед детям поверженных Римом царей, а порой портили триумф слезами. Клеопатра была объявлена врагом Рима, но с нее хватило бы чучела; в прежние времена так и поступали. Смерть царицы делала торжества в честь победы не столь эффектными, но зато позволяла избавиться от множества проблем. Самого Октавиана ничуть не волновало, жива Клеопатра или мертва. Куда важнее было заполучить ее сокровища. Молодой Долабелла мог оказаться пешкой в игре диктатора и действовать по его наущению: едва ли он решился бы нарушить волю своего господина ради египтянки. На самом деле Октавиан не собирался покидать Александрию двенадцатого августа. Этот слух был запущен намеренно, чтобы ускорить развитие событий. Разумеется, ни Дион, ни Плутарх ни слова не говорят о виновности Октавиана. Наоборот, они в один голос говорят о том, царица была нужна диктатору живой. Разумеется, это ровным счетом ничего не значит. Четвертой жертвой десятого августа тридцатого года стала истина.
Ознакомительная версия.
