Впрочем, об этом можно прочесть в книге «Альманах рок-дилетанта». Я вернулся в Москву 24 июня 1990 года и отбыл в Ленинград именно в тот вечер, когда Виктор Цой и группа «Кино» давали свой последний концерт на Большой арене Лужников в присутствии семидесяти тысяч зрителей.
А менее чем через два месяца телефонный звонок принес мне весть о том, что Виктор погиб в автокатастрофе. Через пять дней мы хоронили его на Богословском кладбище.
Все, что касается обстоятельств автомобильной катастрофы, произошедшей на 35-м километре дороги Слока-Талсы, в Латвии, 15 августа 1990 года в 11 часов 30 минут, многократно описано и обсуждено. До сих пор отчаянно дискутируется вопрос — случайна ли была катастрофа? не убийство ли это? Приверженцев этой гипотезы довольно много, достаточно просмотреть форумы сайта yahha.com.
Сразу скажу, что я не вижу особого смысла рассматривать конспирологические теории. Если у факта существует простое и разумное объяснение, искать объяснения сложные не стоит. Это можно делать лишь в том случае, если простое объяснение чем-то опровергается.
Я не вижу таких опровержений.
И все же мы рассмотрим подробно, как произошла катастрофа, пользуясь свидетельствами тех, кому можно доверять в наибольшей степени — прежде всего, работников милиции, а также тех журналистов и поклонников Цоя, кто бывал на месте трагедии и предпринимал собственные изыскания.
Первое описание и оценку произошедшего я услышал от Марьяны Цой, когда брал у нее интервью, через месяц после гибели Вити.
Марьяна Цой (из беседы с автором, 14 сентября 1990):
«<…> Все равно ничего не понятно и не будет понятно, видимо, уже никогда. Объяснить, наверное, мог только Витя. Потому что это дурацкое ГАИ выбрало версию, удобную им. Поскольку, конечно, мы не собирались возбуждать никаких уголовных дел против этого несчастного водителя автобуса, мы под ней подписались и сделали это сознательно, чтобы у нас была возможность как можно скорее оттуда уехать. Просто скорее уехать и увезти его. Следовательно, нам было необходимо принять их версию либо сидеть там и с ними разбираться. А на это не было ни сил, ни желания.
Это произошло в местечке, которое называется Тукумс, это за Юрмалой. А жили они в близлежащей деревушке с таким названием, что у меня язык не выговаривает. Это было в час дня пятнадцатого августа. Он уезжал в пять часов, обычно все спали, он уходил один, а тут все вскочили, и он Сашке сказал: «Поехали со мной». И ребенок отказался. Это чудо, конечно…
На момент несчастья там была Наталья со своим ребенком и Сашка… Юрик Каспарян за два дня до этого закончил совместный отдых с Витей и уже был в Ленинграде. Он буквально за сутки до этого приехал.
Получилось так: Витя поехал на рыбалку. Он ездил туда регулярно, и, видимо, был какой-то определенный момент его возвращения. И когда его нет, нет, нет — она забеспокоилась и поехала его искать.
И когда она увидела этот автобус, нырнувший в реку… Ну, какая река — ручеек… Она помчалась в ближайший городок, потому что они-то жили совсем в деревне, снимали там дом. И там все выяснилось.
Когда Наталья попыталась поговорить — поскольку его нашла ГАИ, то сразу появился следователь, это у них автоматом делается, и ее сразу спросили: «А вы кто такая?» И она сказала: «Я как бы приятельница…» — «Ах приятельница… Нужны родственники».
Ну, и она начала звонить. Дозвонилась своей маме в Москву. Та стала звонить в Ленинград. Нашла телефон Каспаряна и первым делом — туда. Поднялась паника. Я за десять минут вычислила Юрика по его приятелям, где он оттягивался по приезде от Вити, и мы через полчаса уже выехали из Ленинграда, накачавшись бензином. С нами поехал Игорь Тихомиров с женой — они буквально за три часа до этого приехали из деревни, где тоже отдыхали вместе. Мы поехали на двух машинах: они — на своей, а мы с Юркой. И в десять утра на следующий день после несчастья я уже сидела в Ментове и подписывала все эти бумаги, и времени на раздумья у меня не было. А еще через сутки, то есть на следующее утро, мы уже выехали оттуда, увозя с собой Витю…
Ну что они пишут? Они пишут, что он заснул. В это не верит никто из близких, потому что, зная Витю… Он шел по жизни на мягких кошачьих лапах, был крайне осторожен… Я думаю, что он просто увлекся движением — бывает такая эйфория, а ездил он на ста пятидесяти. И там такой противный поворот — мы были на месте происшествия — он не крутой, но какой-то вот такой… Не просматривающийся… И автобус, наверно, несся где-то так же — а там такая махина! Но, по всей видимости, нарушение все-таки было со стороны Вити, потому что, судя по следам протекторов на асфальте, он врезался на встречной полосе. То есть это элементарная автомобильная катастрофа. В убийство я не верю. Цой не был человеком, которого кому-то хочется убрать. Он не ссорился с московской шоу-мафией, он их устраивал больше, чем кто-то другой…
И мы быстренько все подписали, отвезли в морг одежду, везде договорились — потом встал вопрос о транспортировке. В этом городе люди оказались крайне отзывчивыми, нам просто дали автобус, мы договорились с шофером, и он подписался отвезти нас в Ленинград. Без всяких остановок. Мы сели с Юркой, как только гроб погрузили в автобус, мы сразу вскочили и уехали, потому что надо было еще и Сашку увозить. Ну, мы, конечно, звонили оттуда в рок-клуб, чтобы подготовили место в морге. Мы везли человека по жаре в тряском автобусе, поэтому вопрос о похоронах стоял, конечно, очень резко. Мы хотели даже, если удастся, в субботу. В пятницу вечером его привезли… Когда я приехала, я поняла, что о субботе, конечно, речи нет, потому что в городе такая волна, столько народу, что нужно хоть какое-то время, чтобы информация распространилась — где и когда… Очень противные были статьи в газетах — писали какие-то мамы, рабочие и колхозницы о том, что наши дети двое суток не ели, не пили, стояли у кладбища, а вот они (имеются в виду родственники) даже не дозволили бросить ком земли. Но если бы все бросили ком земли, то мы бы оказались в одной могиле с Витей — я, сын… — потому что мы стояли на краю, а это упорядочить было нельзя. Все-таки толпа — это неуправляемое явление…»
Роберт Максимович Цой (из интервью автору, 2009):
«Опыта вождения, конечно, у него было мало. Понимаете, он по натуре не водитель. Вот сейчас все, кому не лень, садятся за руль, а между прочим за руль не всем положено. Все люди водят по-разному. Почему сейчас так много аварий? А не всем дано, научить можно, но не все до мастерства дойдут, не дано им просто водить машину. Витьке, наверно, не дано было. Но он вынужден был сесть в автомобиль, потому что в то время автомобилей было мало, с такси — не то что сейчас, жуть что было, разве можно было машину поймать? И все, у кого были возможности, все, конечно, покупали машины. И он тоже. А как было еще не зависеть от общественного транспорта? Ему в него с 1987 года и не войти было! И он вынужден был. Я ведь с молодости автолюбитель, и я ему лет с десяти предлагал: давай, Витенька, будем учиться водить. Нет, это ему было не нужно, не интересовало его это дело. А я этим увлекался, я без этого жить не мог, а его втянуть не мог. И я сейчас понимаю, что он слабо водил автомобиль, потому что не дано ему это было. И это первая причина. Вторая, что тогда только появился этот «Москвич-2141», «Алеко», помните? И когда он появился, он жутко был дефицитным, он считался чуть ли не лучше «Волги». Так его разрекламировали, и вид у него был такой представительный. «Девятку» «жигуль» ни во что не ставили по сравнению с ним. А у него была по первости «девятка». И когда появился этот «Москвич», он сразу поменял на него «девятку». А «Москвич» этот оказался, грубо говоря, говном. Потом это проявилось, и его никто не стал брать, не то что в обмен на «девятку», а вообще. Вот он купил эту сраную машину — это вторая причина, я считаю. Он на ней и разбился. По неопытности, да скорость большую развил, да задумался, наверное. Там от его дома, где он отдыхал, до озера, где рыбачил, от силы минут 20–25. За это время, хоть ты всю ночь не спал, заснуть за рулем вряд ли возможно. За 20 минут мог бы и доехать, даже если очень спать хотелось. Основная причина: по неопытности незаметно развил скорость, за 100–120, и не учел того, что он на поворот выезжает. Ему надо было за несколько сот метров скорость начать сбрасывать и по тормозам, а он не успел сбросить и в поворот не вписался. Автомобиль переднеприводной и такой неустойчивый сам по себе. А ты должен чувствовать, когда тебе сбрасывать скорость, тем более если ты по этой дороге не в первый раз уже едешь. А он не сбросил, в поворот не вписался, выехал на встречную ну и в этот автобус и тюкнулся…»
