«Вы читали «Отверженных» Виктора Гюго? В этой книге описывается побег узника из тюрьмы. Чтобы уйти от преследования, он прячется в помещении, где в этот момент находится монахиня. Входит полицейский и спрашивает ее: «Вы не видели здесь беглого каторжника?». «Нет», — отвечает монахиня, и полицейский, поверив ее словам, уходит, не обыскав помещения. Что касается монахини, то, солгав, она не взяла греха на душу, поскольку ложь ее была во спасение человеческой жизни. Такая ложь измеряется совсем другой мерой».
Он убежден, что в определенных обстоятельствах ложь оправдана интересами государства. Но Моше Шарет удивлен таким отношением: «Я сказал своей жене Ципоре, что если бы меня поставили перед микрофоном и заставили лгать народу Израиля и всему миру, я бы немедленно подал в отставку».
Трагедия, случившаяся в Кибии, приводит армию к собственным выводам, и военные заявляют, что согласны проводить репрессивные рейды только на военных объектах. Но самым тяжелым последствием этой операции является очевидная несогласованность действий высшего руководства страны. Исполняющий в тот момент обязанности премьер-министра Шарет был отстранен от участия в разработке операции временно исполняющим обязанности министра обороны Лавоном, который доложил ему об этом только после случившегося.
Возможно, все это дало Бен-Гуриону, тайно поддерживавшему Лавона, предощущение того, что вскоре произойдет, и позволило осознать опасность, которую повлекут за собой малодушие и безволие Шарета. Как бы то ни было, 2 ноября он предлагает Центральному комитету Рабочей партии Израиля рассмотреть кандидатуру Леви Эшколя на пост премьер-министра и оставить портфель министра обороны Пинхасу Лавону, давая понять всем и каждому, что не настолько высоко ценит Шарета, чтобы доверить ему пост главы правительства. Через несколько часов эта новость облетает Израиль, и теперь вся страна знает, что Старик против Моше Шарета. Однако Эшколь отказывается от предложенной должности, и приверженцы Шарета начинают отстаивать своего лидера. Оказавшись в довольно щекотливом положении, Рабочая партия Израиля назначает комиссию из трех человек, которые буквально пропускают сквозь сито все кандидатуры и наконец убеждают Бен-Гуриона поддержать кандидатуру министра иностранных дел. Оставшиеся кандидаты берут самоотвод. Единственным, кто стоит до конца, оказывается Пинхас Лавон.
14 декабря 1953 года Паула и Давид Бен-Гурион покидают свой дом. Представители секретариата, солдаты военной полиции и работники службы безопасности грузят в машины мебель, узлы и чемоданы, посуду и домашнюю утварь, папки с документами и, конечно, сотни книг. Целая армия друзей и журналистов провожают Бен-Гуриона в Сде Бокер. Но как, только они уходят, Бен-Гурион срывает с себя галстук, снимает черный костюм и облачается в зимний мундир из плотной грубой ткани. Эта смена одежды символизирует смену образа жизни. Новый член киббуца начинает свой первый рабочий день и по воле случая ему поручено развозить навоз — именно то, с чего он начинал в Петах-Тикве сорок лет назад.
Ежедневно на его имя приходят в Сде Бокер десятки писем со всего мира и ни одно не остается без ответа. Каждый день он принимает посетителей (званых и незваных): делегации, частные лица, государственные деятели, журналисты, молодежные группы, которые отнимают время, отведенное на чтение, написание статей и просто на личные дела. Удивительно, как в таких условиях он успевает выполнять свою работу в киббуце.
К работе в киббуце он относится очень серьезно и с большой ответственностью, выполняя все порученные ему дела наравне с любым другим членом общины, просит, чтобы к нему обращались «Давид», а не «Бен-Гурион». Бывшему премьер-министру нравится жизнь в киббуце. Каждый вечер он подходит к висящей в общей столовой доске объявлений, чтобы узнать, что ему поручено на завтра. Начав с унавоживания и обработки земли, он вскоре понимает, что эта работа ему не по силам. Тогда ему поручают стеречь овец и заниматься маленькой метеорологической станцией.
Его состояние здоровья улучшается, он прекрасно себя чувствует. Лицо и руки покрылись загаром, он полон энергии и жизненных сил. От бессонницы не осталось и следа… В письмах многие израильтяне просят его вернуться и вновь взять в свои руки бразды правления государством, но он отвечает, что счастлив работать на земле. Одному жителю Тель-Авива он написал:
«Я счастлив и доволен тем, что еще способен работать в пустыне Негев и помогать чудесным молодым людям, которые взялись за тяжелый и великий труд по превращению пустыни в сады Эдема. Участвовать в этом предприятии — большая честь для меня… Это значит, что я могу помочь в строительстве страны не только стоя во главе правительства».
Однако полностью порвать с прошлым он не может. В Сде Бокер хлынул поток высокопоставленных гостей — министров, высших военных чинов, руководителей высокого ранга, политических деятелей, — и все они приходят за советом по разным вопросам внутренней или международной политики. Одной из причин этих визитов — и, вероятно, главной — является недостаточный авторитет Моше Шарета. Отсутствие Бен-Гуриона сказывается все сильнее, тем более, что положение в приграничных областях становится все хуже и хуже. Участились рейды с территории Иордании, повлекшие за собой человеческие жертвы. Самым ужасным стало убийство в Негеве одиннадцати пассажиров автобуса. Первые дни осени отмечены серией террористических актов на египетской границе — месте самых кровавых столкновений.
Ухудшению политической ситуации в стране способствуют и разногласия среди руководства государством. Шарет и Лавон расходятся по принципиальным вопросам: премьер-министр отстаивает политику умеренности, а министр обороны возглавляет приверженцев активных действий. К этому присоединяется личное соперничество, и с каждым днем отношения между министрами портятся все больше. И хотя начальник главного штаба Моше Даян и генеральный инспектор министерства обороны Шимон Перес — последователи Бен-Гуриона и известные активисты — поддерживают Лавона в вопросах безопасности и внешней политики, их отношения с ним остаются весьма натянутыми. Вскоре конфликты между Данном, Пересом, Лавоном и Шаретом принимают угрожающие масштабы. Частично это объясняется отсутствием Бен-Гуриона, но совершенно очевидно, что личностные качества Пинхаса Лавона играют в этом немаловажную роль.
Похоже, Бен-Гурион удовлетворен назначением своего ставленника на пост министра обороны, но коллеги явно обеспокоены некоторыми чертами его характера. Сорокадевятилетний Лавон отличается чрезвычайным сарказмом и не щадит никого. Заносчивый эгоист, он открыто презирает других руководителей. Еще до своего назначения временно исполняющим обязанности министра обороны он серьезно осложнил жизнь Шарету, отказавшись признать его авторитет; он ни в чем с ним не советовался и не давал себе труда хотя бы сообщать о последствиях принятых им решений. Акция в Кибии является наглядным тому примером. Руководитель стенографического отдела кабинета Цви-Меймон так описывает эту ситуацию:
