После прорыва главной полосы обороны командование фронта планировало на стыке флангов 43-й и 6-й гвардейской армий ввести в бой свою подвижную группу - 1-й Краснознаменный танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск В. В. Буткова.
Артиллерийское обеспечение операции было достаточно высоким - по 165 стволов в среднем на каждый километр участка прорыва. Правда, это были в основном минометы и легкие полевые пушки и гаубицы. Для контрбатарейной борьбы (а огонь тяжелой артиллерии планировался на большую глубину - вплоть до Западной Двины) в нашем распоряжении имелось только 69 дальнобойных орудий пушек и пушек-гаубиц 28-й и 37-й гвардейских артбригад.
Между тем подразделения нашей артиллерийской инструментальной разведки и летчики 206-го корректировочно-разведывательного авиаполка засекли и нанесли на карту 25 арт-батарей противника. Кроме того, в глубине вражеской обороны, на линии Западной Двины, находились в резерве полк и два отдельных дивизиона тяжелой артиллерии. Эти части, подчиненные непосредственно командованию 3-й немецкой танковой армии, сразу же будут брошены в бой, и наши артиллеристы должны быть готовыми к борьбе с ними.
Начальник артиллерии Е. В. Щеглов заключил, что армейской группе контрбатарейной борьбы трудно справиться с таким обилием дальних целей. И он был прав. Нам помогло командование фронта. Подавление части целей было поручено поддерживавшей нас 322-й штурмовой авиационной дивизии 3-й воздушной армии.
В разговоре с командующим воздушной армией выяснилась одна настораживающая деталь. Генерал-лейтенант авиации Н. Ф. Папивин сказал о претензиях летчиков к пехоте. Бывали случаи, что стрелки вторых эшелонов, завидев самолеты, давали сигнал ракетами: "Свои!" Это дезориентировало летчиков относительно линии фронта, они могли принять пехоту первого эшелона за войска противника. Мы договорились с Николаем Филипповичем, что сигнализировать авиации будут только стрелковые части, непосредственно ведущие бой.
В первой половине июня генерал армии И. Х. Баграмян дважды приезжал в нашу армию, контролируя приготовления войск. А когда они были в основном завершены, по ВЧ позвонил генерал В. В. Курасов:
- Завтра к вам приедет представитель Ставки Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский. Командующий фронтом его сопровождает. Подготовьте доклады.
Обычно по той или иной спланированной операции сначала докладывали начальники отделов штаба, а в завершение - командарм. На этот раз порядок был изменен. Приехав к нам на КП, в деревню Белянки, маршал сказал:
- Времени у меня мало. Сможете ли обо всем доложить сами?
- Смогу.
- В сорок пять минут уложитесь?
- Да.
Снимаю часы, кладу их перед собой. Начинаю доклад. Конечно, волнуюсь. Все-таки я впервые выступаю в роли командующего армией. Вижу, Александр Михайлович слушает внимательно, а Иван Христофорович слегка кивает головой: все, дескать, верно, не волнуйся.
Когда я закончил, маршал задал несколько вопросов. Его интересовало, как мы спланировали взаимодействие танков, пехоты, инженерных войск и артиллерии, как организована работа тылов. Все это действительно сложные вопросы, особенно при наступлении по такой тяжелой местности.
Представитель Ставки, уезжая, пожелал войскам 43-й армии боевого успеха.
До начала наступления оставались считанные дни. По-прежнему внушала опасение погода, но инженер-капитан Егошин меня обнадежил, сообщив, что 23 25 июня она будет вполне удовлетворительная: облачность и ветер переменные, дожди лишь местами, кратковременные. К чести наших метеорологов, их прогноз оправдался.
Заканчивался последний этап приготовлений. Ударная группировка - части 1-го и 60-го стрелковых корпусов - двинулась ночными маршами к линии фронта. В ночь на 22 июня их главные силы сосредоточились в 5 - 7 км от передовой, а штурмовые батальоны вышли на передний край.
Около полуночи командиры корпусов Васильев и Люхтиков доложили, что штурмовые батальоны полностью сменили подразделения 156-й стрелковой дивизии. Все шло по плану. Специально подготовленные роты (по одной в полосе каждой дивизии) ждали рассвета, чтобы начать разведку боем. Эти небольшие, но крепко сколоченные подразделения кроме выполнения обычных для разведки задач должны были вынудить противника ввести в бой свои ближайшие резервы. Если это удастся, то на следующий день под первый массированный удар нашей артиллерии, авиации, пехоты и танков попадут основные силы фашистов, их оборона лишится глубины, а значит, и устойчивости.
Готовясь к наступлению, командиры, политорганы и партийные организации широко разъясняли личному составу те высокие требования, которые предъявлялись к воинам Коммунистической партией и советским народом. В беседах и докладах, в материалах армейской печати подчеркивалась возрастающая мощь Советской Армии и ее тыла, ставились в пример подвиги однополчан, свершенные во имя Родины, изобличались зверства гитлеровцев на временно оккупированной советской земле. В частях проходили теплые дружеские встречи воинов различных национальностей. Бывалые фронтовики щедро делились боевым опытом с бойцами нового пополнения.
Коммунисты и комсомольцы, всесторонне обсудив свои задачи в предстоящем бою, получили партийные, комсомольские поручения, и прежде всего главное поручение - первыми подняться в атаку, личным примером увлечь товарищей на образцовое выполнение заданий командования. Словом, партийно-политическая работа носила целеустремленный и конкретный характер. И в этом сказалась плодотворная организаторская роль наших политорганов. Во главе политотделов корпусов стояли опытные, инициативные политработники. Среди них полковник С. П. Васягин (ныне он генерал армии, член Военного совета - начальник политуправления сухопутных войск), полковник А. А. Борисов, полковник В. Я. Москвин. Большим авторитетом у личного состава пользовались также начальники политотделов дивизий Н. Я. Гетманов, Д. М. Шишкин, А. А. Минин, Л. Ф. Демин, Е. И. Алексеев, начальники политотделов гвардейских танковых бригад Г. А. Кобрин, М. Г. Левит.
В канун операции во всех соединениях и частях состоялись митинги личного состава с выносом боевых знамен. На этих митингах бойцы, командиры и политработники поклялись с честью выполнить свой воинский долг.
В пять часов утра 22 июня после 10-минутного артналета началась разведка боем. Роты атаковали противника по всему семикилометровому участку прорыва. Успех сразу же обозначился в полосе 1-го корпуса. Рота капитана Герасименко овладела первой, а затем и второй траншеями и, взаимодействуя с соседней ротой, ворвалась в деревню Замошье. В полосе 60-го корпуса атака развивалась медленнее. Здесь, как мы и предполагали, основой вражеской обороны оказался узел сопротивления в деревнях Новоселки, Дворище, Чисти. Попытки разведчиков обойти его по болоту пресекались сильным фланкирующим огнем. Ожесточенный бой на этом участке продолжался до темноты. Фашисты предприняли девять контратак подряд.
