Конечно, он не шел с передовыми частями наступающих египетских войск и не сидел в окопах с солдатами 3-й окруженной армии, по у него были свои очень важные задачи. Каждый день помощник советского военного атташе проводил в войсках, чтобы собственными глазами убедиться, в каком положении находятся противоборствующие силы, каковы итоги боев, потери и многое другое, что интересовало в те дни Москву. Дважды в сутки он добирался с фронта в посольство, чтобы написать отчет. Л утром — новая поездка на фронт. Такой график был у Владимира Ованесовича практически целый месяц.
«Жутко тяжелый месяц, — признавался Наон. — С передового командного пункта надо было отмахать 120 километров. Усталость дикая. Хорошо, что там пустыня, максимум в песок зароешься. Вот я выезжал, намечал две точки и, закрыв глаза, старался делать только одно — держать руль прямо. Доезжал до предполагаемой точки, и все повторялось заново».
На той войне он увидел много такого, что не сможет забыть потом всю жизнь. Например, расстрел танковой колонны израильской бригады. Египтяне устроили примитивную засаду у дороги, подбили первые два танка, последний — и началась бойня. Боевые машины пылали, как свечки, солдаты выскакивали из танков. Бежали. Падали убитые, раненые. Это он видел собственными глазами.
Потом вместе с офицером из египетского генштаба побывали на поле боя. Страшная картина. Остовы догорающих танков, погибшие, погибшие… Зацепился взгляд на убитого молодого мальчонку, израильского танкиста. Лет девятнадцать, не больше, лицо открытое, красивое, ветерок шевелит волосы на голове.
Часа через два, когда возвращались обратно, Наон вновь отыскал глазами этого израильского юношу. Но теперь он лежал почему-то босой. Стало горько на сердце, неужто украли ботинки. Присмотрелся, оказывается, ботинки лежали рядом. Солнце высушило труп, ступни усохли, и обувь свалилась с ног. Голова танкиста тоже ссохлась, стала с кулачок, и только ветер по-прежнему шевелил его густые волосы.
Разумеется, кроме самой свежей информации с переднего края на сотрудниках атташе лежала другая традиционная задача — добывание образцов новой военной техники и оружия. А поскольку израильтянам эта самая техника и оружие поставлялись из США, задача обретала особую ценность.
На первый взгляд, тут не было никакой проблемы. В те годы Египет — дружественная Советскому Союзу страна. Вся их армия оснащена нашим оружием. В период той же октябрьской войны 1973 года СССР организовал по сути воздушный мост. В Египет, в Сирию, в Ирак на самолетах АНТ-12, АНТ-16, АНТ-22 перебрасывалась боевая техника, оружие, боеприпасы, словом, все необходимое для ведения войны.
В свою очередь, подобным образом американцы помогали израильтянам. Казалось бы, стороны определились, ясно, где друг, а где враг. Однако на самом деле все обстояло намного сложнее. После смерти президента Гамаль Абдель Насера Египтом вот уже третий год правил Анвар Садат. Он проводил иную политику, чем его предшественник. От помощи Советского Союза не отказывался, но по всему чувствовалось охлаждение отношений между двумя странами. А летом 1972 года советских специалистов и вовсе попросили из страны. Так и объявили: по решению египетских властей миссия советских военных специалистов прекращается.
Кстати, с поворотом политики администрации президента Садата связана поучительная история из жизни помощника военного атташе Владимира Наона.
За несколько месяцев до высылки советских специалистов из Египта, когда, казалось, отношения между нашими странами по-прежнему были безоблачны и крепки, один из ценных источников Наона, имеющих доступ к информации государственной важности, принес поистине шокирующую весть: принято решение отказаться от помощи военных советников и специалистов из СССР. Когда это будет осуществлено, источник не знал, но то, что принципиальное решение принято — утверждал со стопроцентной уверенностью.
Действительно, информация неожиданная и в ту пору больше похожая на некую провокацию, чем на правду. По существу, этот агент, как оракул, предсказывал крушение почти двадцатилетнего сотрудничества между СССР и Египтом. В такое трудно было поверить.
Резидент приглашал к себе подполковника Наона еще и еще раз. Но ничего нового Владимир Ованесович добавить не мог, кроме того, что источник надежный, а решение в Каире было принято в узком кругу президента Садата и его самых близких соратников.
После раздумий, сомнений резидент все-таки принял решение, и в Москву была отправлена соответствующая телеграмма.
Три дня Центр молчал. Потом в резидентуру пришел разгромный ответ. Информация источника Наона была названа дезинформацией, а резидент строго предупрежден. В телеграмме — резюме: подобная дезинформация может нанести ущерб долголетним советско-египетским отношениям.
Владимир Ованесович потом не раз будет возвращаться в мыслях к этой жесткой оценке Москвы. Каким образом его развединформация могла помешать отношениям двух стран, сложно сказать. Но с Центром особо не поспоришь. Тем более в данном случае.
Жизнь вскоре подтвердила правильность действий ценного источника, его руководителя Наона и резидента, однако официально этого никто не признал. Да и кому хочется посыпать голову пеплом и каяться в своих ошибках. Хотя пример весьма показательный.
… Однако вернемся в 1973 год, в октябрьские дни, к задаче, которую выполняли наши разведчики — добывание образцов военной техники вероятного противника.
«Мелочевку от египтян, — вспоминал Владимир Ованесович Наон, — какие-то мины, снаряды, которые и не шибко нам были нужны, мы получали без проблем.
Шариковые бомбы имели. Поначалу ведь непонятно было, от чего погибает человек. Ранение в ногу вроде не тяжелое, а солдат — погиб. Почему? Оказывается, от болевого шока.
Получили от египтян танк “Центурион”. Но это же старье, ничего интересного. Он нам был известен от и до еще в академии. А вот как только дело дошло до новых моделей американских боевых машин, тут — стоп! Все кивают наверх. Хорошо, идем с атташе к начальнику генштаба. Мило улыбается: “Конечно дадим. Есть у нас такие образцы, захвачены. Но я не вправе. Только министр обороны может дать добро”.
Идем к министру. Та же картина. Только теперь министр кивает на президента».
С огромным трудом военному атташе и его помощнику удалось добиться разрешения на передачу танка советской стороне и отправку его в Москву. Но даже на последнем этапе, когда, казалось, самые «высокие» разрешения получены, им пытались вставить палки в колеса. Возможно, египетским генералам это бы и удалось, но, увы, им не повезло. Помощник военного атташе Советского Союза подполковник Владимир Наон оказался танкистом. Более того, в академии он учился на инженерном факультете, а потом служил зампотехом. Так что танки, как свои, так и чужие, знал отменно. Конечно, новейший американский танк, захваченный в ходе боев у израильтян, он видел впервые, но это не меняло сути дела.
