что попал на артерию».
Но местные врачи объяснили ему, что в тропических широтах венозная кровь всегда имеет такой яркий цвет. И, чтобы объяснить это явление, Майер предположил, что «температурная разница между собственным теплом организма и теплом окружающей среды должна находиться в количественном соотношении с разницей в цвете обоих видов крови, т. е. артериальной и венозной… Эта разница в цвете является выражением размера потребления кислорода или силы процесса сгорания, происходящего в организме».
В тот период, когда жил Майер, в науке превалировало учение о жизненной силе организма, или витализме. Майер же своими наблюдениями показал, что организм функционирует благодаря физико-химическим законам, в том числе и закону сохранения и превращения энергии.
Вернувшись из путешествия, Майер подготовил статью «О количественном и качественном определении сил», которую и направил 16 июня 1841 года в журнал «Анналы…». В ней достаточно ясно был сформулирован закон сохранения и превращения силы, то есть энергии. Однако знаменитый немецкий физик и философ Иоганн Поггендорф статью не только не напечатал, но и не вернул её автору. И она пролежала в его письменном столе 36 лет. Но Майер не опустил рук и в 1842 году опубликовал другую статью в журнале «Анналы химии и фармации».
Эта работу Майера по праву можно считать центральной в истории закона сохранения и превращения энергии. Особенно подробно Майер рассматривал различные формы превращения энергии в брошюре «Органическое движение в его связи с обменом вещества», которая вышла в свет в 1845 году. Причем издал он ее за свой счет.
Однако в 1847 году Майер, после того как прочёл статью Джоуля о превращении теплоты в механическую работу, заявил, что этот закон он открыл первым. Но отстоять свой приоритет в открытии этого закона ему было очень сложно. И, подавленный этими обстоятельствами, Майер выбросился из окна третьего этажа своего дома. Однако он выжил, правда, всю жизнь оставался хромым. Его не только преследовали в газетах, обвиняли в мании величия, но подвергли принудительному «лечению» в психиатрической больнице. Следует заметить, что сам Майер отрицал свою душевную болезнь. И по некоторым сведениям, в сумасшедший дом его насильно отправили родственники.
В 1853 году Майера из лечебницы выписали, но прошел слух, что в сумасшедшем доме он умер. Первым об этом в 1858 году заявил немецкий химик Либих. Затем появились сообщения в печати и даже в «Биографическом словаре» Поггендорфа. И хотя с 1862 года Майер вернулся к научной деятельности, однако ничего существенного к научным заслугам он уже не прибавил. Зато стали постепенно признаваться его прежние открытия и начали издаваться собрания его трудов.
30 января 1888 года Шлиман получил разрешение на поиски дворца египетской царицы Клеопатры в Александрии. Но это разрешение не пригодилось. Поскольку вскоре немецкий ученый Вирхов и Шлиман отправились в путешествие по Нилу. К несчастью, оно оказалось весьма драматичным: в Вади-Хальфе друзья попали в плен к восставшим махдистам. Но благодаря великолепному владению Шлиманом арабским языком они остались живы. Дело в том, что археолог наизусть помнил Коран и цитировал его местным жителям; и они посчитали его чуть ли не святым. А 13 апреля в Вади-Хальфу прибыло английское судно, и путешественники благополучно возвратились на родину…
Но летом 1889 года состояние здоровья ученого стало быстро ухудшаться: он оглох на левое ухо, правое болело почти постоянно, а временами наступала абсолютная глухота. Однако, несмотря на столь плачевное состояние здоровья, холодным дождливым ноябрем Шлиман отправился в Трою, чтобы подготовить конференцию, которая была запланирована на 25 марта следующего года. И мероприятие прошло успешно.
Однако в апреле 1890 года в поведении Шлимана стали наблюдаться странности, которые трудно было объяснить глухотой. Он стал заговариваться и излишне часто употреблять гомеровское выражение «Слава Афине-Палладе!». И тогда ученый вынужден был обратиться к врачу в немецком госпитале Стамбула. Тот диагностировал двусторонний экзостоз (незлокачественное костное или костное и хрящевое образование на поверхности костей).
К тому же в своих письмах Шлиман жаловался на галлюцинации, которые, вероятно, явились следствием воспалительных процессов в среднем ухе, затронувших и мозг. И тогда 13 ноября 1890 года в Галле Шлимана прооперировали. Продолжалась операция 105 минут. И хотя ученый страдал от постоянных болей, однако через два дня он писал Вирхову об удачном завершении операции.
Пробыл Шлиман в Галле до 13 декабря, а затем, хотя врачи и не рекомендовали ему этого делать, он покинул клинику и уехал в Берлин. А затем, после посещения экспозиции своей коллекции и встречи с Вирховом, направился в Париж.
Зимой 1890 года Шлиман застудил прооперированное правое ухо. В Неаполе боли усилились, но ученый потребовал, чтобы доктор позволил ему уехать в Помпеи. А когда утром 26 декабря Шлиман шел к врачу, то неожиданно потерял сознание.
Полицейские, которые обнаружили ученого, нашли в его кармане рецепт доктора Коццолини. По нему врач-то и опознал Шлимана. Затем археолога доставили в отель на Пьяццо Умберто.
При этом ученый находился в очень тяжелом состоянии. К больному незамедлительно пригласили профессора фон Шрена, который диагностировал у Шлимана двусторонний гнойный отит, перешедший в менингит и односторонний паралич. Срочно был созван консилиум из семи врачей, во время которого в 15 часов 30 минут ученый скончался. Тело Шлимана было забальзамировано и доставлено в Грецию. А 3 и 4 января в Илионском дворце состоялось прощание с ученым.
Похоронили Шлимана на самой высокой точке Первого городского кладбища Афин. Здесь греческий архитектор Эрнст Циллер в 1893–1894 годах построил мавзолей, на сооружение которого Шлиман завещал 50 000 драхм. В мавзолее также покоятся его вдова София Энгастромену-Шлиман, пережившая мужа на 42 года, дочь Андромаха, ее муж и трое их детей – внуков Шлимана.
В истории химии известны случаи, когда отравления, травмы, а порой и смерть происходили не в результате исследования ядовитых соединений, а после одного неудачного эксперимента, который сопровождался взрывом. Так, пытаясь получить калий при нагревании смеси гидроксида калия и порошкообразного железа, едва не погибли французские ученые Ж.Л. Гей-Люссак (1778–1850) и Л.Ж. Тенар (1777–1857). И, чтобы залечить полученные травмы, Гей-Люссак вынужден был провести в постели чуть ли не полтора месяца. Тенар же вторично чуть не погиб в 1825 году на лекции, когда, чтобы утолить жажду, он случайно отхлебнул из стакана раствор сулемы, которая, как известно, является сильным ядом. И только благодаря вовремя принятому противоядию из сырых яиц он остался жив…
Пострадал во время проведения химических экспериментов и французский химик Пьер-Луи Дюлонг (1785–1838). В 1811 году, когда ученый исследовал
