Доложил, что повторный удар возможен только в конце дня, когда транспорт будет уже в районе Евпатории, а пока за конвоем непрерывно наблюдает воздушный разведчик и по радио передает о нем все данные.
- Полечу торпедировать сам! - внезапно решил генерал.
- Одному лететь рискованно, - возразил я. - А у меня есть только один исправный самолет капитана Обухова.
- Вот подготовьте его и истребителей прикрытия, я скоро буду на аэродроме. Кто прикроет?
- Раз так, то разрешите мне.
Н. А. Токарев согласился.
Быстро поставил задачу капитану П. Н. Обухову и информировал экипаж Токарева о предстоящем вылете. Вскоре прибыл и Николай Александрович. Выслушав рапорт о готовности к вылету на сопровождение шестерки истребителей, заметил:
- Лететь будем бреющим в обход Тарханкута и при полном радиомолчании. Атака со стороны моря с последующим уходом через Крым.
Зная твердый характер Николая Александровича, возражать ему не решился, хотя и не вполне был согласен с его планом. Дело в том, что мелководье в прибрежной евпаторийской зоне ограничивало возможности атаки целей со стороны берега, так как торпеда могла зарыться в грунт. Нормально, при сбрасывании торпеды с малой высоты глубина должна быть не менее 8 - 10 метров. Поэтому лучше было бы пройти морем в сторону Качи, там развернуться и атаковать уже с глубокой части Каламитского залива. Но решение принято, - значит, надо его выполнять...
И вот мы в воздухе. Едва отошли от берега, как ведомый Токарева Петр Обухов по радио сообщил, что у него барахлит правый мотор и развернулся в сторону аэродрома.
Токарев вел торпедоносец на высоте 15 - 20 метров. Снизились и истребители сопровождения. Такой маневр, как и радиомолчание на маршруте, не давал противнику возможности засечь наши самолеты с берега, и как ни хотелось мне отговорить генерала по радио от одиночной атаки транспорта, следующего в охранении, но нарушить твердо установленное правило радиомаскировки не решился. Да и Н. А. Токарев был не из тех, кого могут смутить какие-то трудности или опасности.
Обойдя мыс Тарханкут, мы развернулись в направлении на Качу. Издалека заметили "Гамбург-140", шедший наперерез торпедоносцу, и незамедлительно атаковали его четверкой. Гидросамолет задымил, развернулся и начал со снижением уходить, но от преследования его пришлось отказаться, чтобы не потерять низколетящий торпедоносец.
Время шло, видимость оставалась, как говорится, "миллион на миллион", но конвоя мы все еще не видели. А вот свежие данные от разведчика: транспорт и баржи с охранением выходят на Евпаторийский рейд. Так вот оно что! Конвой уже зашел за мыс Карантинный (ныне Евпаторийский), потому и не виден с малой высоты. Что ж, это к лучшему - атаковать будем со стороны моря.
Но генерал неожиданно начал подворачивать влево, видимо решив, что у истребителей может не хватить горючего на обратный путь - ведь летели мы без подвесных баков. Другого смысла в таком решении я не видел, зная по опыту прошлых полетов, что у противника на мысу очень сильное зенитное прикрытие.
В паре с лейтенантом Василием Любимковым мы следовали левее торпедоносца, а пара старшего лейтенанта Владимира Наряшмского - справа от него. Все с превышением над торпедоносцем в 150 - 200 метров. А позади и выше нас летела пара Владимира Прозора. Чем ближе мы подходили к цели, тем больше мне не давал покоя вопрос: как отвлечь зенитный огонь с кораблей от самолета генерала? Наконец не выдержал, передал Наржимскому по радио команду:
- "Сокол-одиннадцать", атакуйте корабли правее нашего объекта, мы атакуем левее.
Получив отзыв, ставлю задачу Прозору.
- "Сокол-семнадцать", мы штурмуем, будьте внимательны, здесь могут быть "фоккеры".
Торпедоносец Токарева, а за ним и мы проскочили-таки через зенитный огонь с мыса Карантинный. Вот и транспорт! Мелькнуло на солнце светлое тело торпеды и с плеском ушло под воду. Торпедоносец и две пары истребителей открыли огонь по кораблям из всего бортового оружия, чтобы рассредоточить зенитный огонь и обеспечить пролет торпедоносца над целью. В это время факелом упал в воду новейший вражеский истребитель ФВ-190, сбитый Прозором.
...Все, что после этого произошло, вспоминается, как кошмарный сон. Вражеский зенитный снаряд угодил в торпедоносец. Самолет сразу загорелся и, оставляя длинный шлейф дыма, потянул в район Майнакского озера. По неровному, какому-то судорожному полету машины было понятно, что генерал тяжело ранен. Едва перетянув озеро, торпедоносец ткнулся в землю и взорвался.
Сделали над местом катастрофы два круга на бреющем полете, пытаясь высмотреть площадку для приземления, но внизу лежала неровная местность со множеством крупных камней. Вблизи от догоравших обломков торпедоносца никого из членов его экипажа заметить не удалось.
С большой тяжестью на душе возвращались мы в Скадовск. И особенно горько было мне. Ведь Токарев учил меня летать, дал мне крылья, был моим командиром, старшим другом - и вдруг такое... Никак не хотелось верить, что его не стало, думалось: чего только уже не бывало на войне, может, его выкинуло при ударе из кабины и подобрали местные жители или крымские партизаны. Да мало ли о чем думалось...
А скорбная весть о гибели Героя Советского Союза генерала Н. А. Токарева уже облетела соединения и части ВВС Черноморского флота. И их экипажи, как бы предъявив врагу новый, суровый счет, стали наносить по нему еще более мощные удары. Летчики Скадовской авиационной группы, несмотря на плохую погоду, потопили в феврале транспорт водоизмещением 2000 тонн, шесть быстроходных десантных барж, сторожевой корабль и три вспомогательных судна, в ожесточенных воздушных боях уничтожили 12 неприятельских самолетов. Эффективный удар нанесли летчики 5-го гвардейского минно-торпедного полка по портовым сооружениям и плавсредствам в Констанце...
Вскоре 1-ю минно-торпедную авиадивизию, возглавлявшуюся раньше Токаревым, преобразовали во 2-ю гвардейскую минно-торпедную авиадивизию. А Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1944 года этому соединению было присвоено имя ее отважного командира - генерал-майора авиации Н. А. Токарева.
Боевые друзья сложили о Токареве песню, в которой есть такие слова:
Бесстрашным гордым соколом
Над морем летал
Крылатый воин Токарев,
Герой-генерал.
Добить врага жестокого
Друзьям завещал
Отважный сокол Токарев,
Герой-генерал.
Позже, как только фронт отодвинется к Севастополю, мы с генералом Ермаченковым вылетим из Одессы к месту гибели Токарева. На пригорке увидим остов сгоревшего торпедоносца, обнесенный колючей проволокой, а рядом две горки мин. Окружившие нас ребятишки проведут нас к самолету через установленное немцами вокруг него минное поле.
