Ознакомительная версия.
Незадолго до своей смерти Роджер оставил завещание, в котором велел раздать свое огромное состояние бедным, церквям своей епархии и своим друзьям и родственникам, названным поименно. Узнав о смерти архиепископа и его завещании, король отправил в Йорк своих чиновников, велев им забрать все имущество покойного, поскольку Роджер до своей болезни не успел раздать его сам. Юстициарии узнали, что епископ Хью получил из денег Роджера 300 марок, и велели ему отдать эти деньги королю.
«Я раздал эти деньги слепым, немым, хромым и другим беднякам, а также на ремонт церквей и мостов. Если кто-то хочет получить их назад, пусть сам и собирает, я же делать этого не буду», – заявил епископ Хью чиновникам. Король пришел в такую ярость, что велел отобрать у епископа его дом в Дареме[370].
А тем временем во Франции молодой король никогда не приглашал своих дядьев на совет; если же они хотели убедить его в чем-то, он не желал их слушать. Филипп был самонадеянный, наглый и злопамятный интриган, столь холодный по натуре, что в течение всей своей жизни не завел себе ни одного друга. Неожиданно сменив свою политику, клан Блуа вступил в союз с графом Филиппом Фландрским, собрал в декабре войско и вторгся в окрестности Бове. Многие французские аристократы, возмущенные поведением своего нового короля, присоединились к мятежникам.
Филипп в трудный час обратился к своему зятю. Молодой Генрих, которому отец приказал прийти, в случае нужды, на помощь Филиппу, собрал в Нормандии войско и вместе с Ричардом и Джефри присоединился к армии французского короля. И благодаря Ричарду, его таланту и решительности им удалось изгнать мятежников, заставить графа Стефана Сансерского сдаться и запереть графа Филиппа в его замке Крепи-ан-Валуа, который под угрозой голода вскоре был вынужден капитулировать[371].
Глава 17
«Король учтивых и император храбрых», 1182–1183
Генрих II провел свою Рождественскую курию 1181 года в Винчестере. В отчетах казначейства за этот год зарегистрированы 70 шиллингов, потраченные на «роспись королевских покоев в Винчестере», которая была сделана, вероятно, во время подготовки к этому событию. Среди фресок, по-видимому, была и та, что описал Джеральд Уэльский:
«В Винчестере была комната, украшенная разноцветными картинами разной формы. Король велел оставить на стене свободное место, где позже приказал изобразить орла, на котором сидели четверо орлят, по одному на каждом крыле, третий сидел у него на спине. Орлята рвали когтями и клювом плоть своего родителя. Четвертый, ничуть не меньше других по размеру, сидел у него на шее и ждал, когда можно будет выклевать отцовские очи».
Кто-то спросил у короля, что означает эта картина, и он ответил: «Эти четверо орлят – мои сыновья, которые будут терзать меня до самой смерти. А родившийся самым последним, которого я окружил любовью, нанесет мне самую страшную, смертельную рану»[372].
3 марта Генрих II отплыл из Портсмута и высадился в Барфлёре. В начале апреля к нему присоединился старший сын, и они отправились в Санлис на переговоры с королем Франции и графом Фландрским. И снова Генриху II удалось убедить их заключить мир, который, правда, оказался недолговечным. Граф Фландрский, потерпевший поражение в войне, был согласен на все. Он обещал возместить нанесенный ущерб, совершил оммаж и принес Генриху II клятву верности за те земли, которые он держал от его имени[373].
У Ричарда было полно проблем с Аквитанией. Местная знать ненавидела герцога и тяжелую руку, которой он ими правил. Они говорили, что он «плохо обращается со всеми людьми, со своими – еще хуже, а сам по себе – хуже всех. Он силой захватывал жен, дочерей и родственниц свободных людей и превращал их в своих наложниц; утолив свою похоть, он отдавал их на потеху солдатам»[374].
Летом прошлого года Ричард снова оскорбил своих подданных, как будто им было мало прошлых обид. 28 июня 1181 года он потребовал от жителей Лиможа снести стены своего города, оставив его совершенно беззащитным. Через пять дней после этого умер граф Вулгрен Ангулемский, у которого была единственная дочь, Матильда. Ричард тут же потребовал отдать Матильду ему, вместе со всеми ее землями, что вызвало яростные протесты братьев Вулгрена, Гильома и Эймара, которые, по завещанию брата, должны были совместно управлять Ангулемом. Они обратились за помощью к своему сводному брату, виконту Эймару Лиможскому, который был возмущен отношением Ричарда к себе и пылал жаждой мести[375].
Богатое воображение трубадура Бертрана де Борна помогло ему увидеть в этом зародыш великого союза знатных вельмож Ангумуа, Лимузина и Перигора, направленного против герцога. Он создал несколько стихотворений, побуждая их к действию и упрекая в отсутствии храбрости: «Я напишу сирвенту[376] об этих трусливых баронах, и вы никогда больше не услышите от меня ни единого слова о них, ибо я обломал об их бока больше тысячи шпор, но ни один из них так и не побежал и даже не ускорил своего шага». Бертран, по обычаю всех поэтов, сильно преувеличил влияние своих стихов и поступков, ибо братья Ангулема и Лиможа не нуждались в чужом пришпоривании, поскольку и без того объединились против Ричарда.
К весне 1182 года аквитанская знать снова взбунтовалась. Ричард осадил Перигё и Эксидей, расположенный в 20 милях северо-восточнее Перигё, и разорил местность, лежащую между этими городами. Генрих, помирив двух Филиппов, около 20 мая приехал в Гранмон и вызвал к себе графов Ангулема и Перигора и виконта Лиможа, надеясь уладить все споры. Он отправил к ним с письмом своего сына, Джефри Бретонского, но тот, получив возможность переговорить с мятежниками, выразил им сочувствие в их страданиях и сказал, что его брат Генрих, коронованный монарх, который после смерти отца станет верховным сюзереном Ричарда, будет более добрым и сочувствующим правителем, чем твердокаменный Ричард.
Вскоре главари мятежников встретились со старшим Генрихом в Гранмоне, но, вероятно, из-за интриг Джефри отказались уступить его требованиям. Обозленный их упорством, он решил помочь Ричарду подчинить их. И пока его сын осаждал Эксидей, Генрих II захватил Пьер-Буфьер, расположенный в 10 милях юго-восточнее Лиможа.
По приказу отца молодой Генрих отправился на соединение с его армией. 30 июня, в День святого Марциала, первого епископа Лиможского, чье тело было погребено здесь, он остановился в Лиможе. Встречая его, горожане бурно ликовали, а это говорило о том, что слова Джефри упали на благодатную почву и люди поверили в то, что молодой король сможет избавить их от ненавистного герцога. Генрих подарил для раки святого Марциала покров с вышитыми на нем словами «Henricus Rex» («Король Генрих») и принял участие в торжествах.
Ознакомительная версия.
