Ознакомительная версия.
Силы беспомощного, брошенного всеми центра и политически могущественных республик были слишком неравны. Три славянские республики считали себя вправе самостоятельно, без учета мнения центральных органов власти и других республик, вопреки воле собственных народов, распустить Союз, у истоков создания которого они стояли в 1922 году. 10 декабря Соглашение о создании СНГ ратифицировали Верховные Советы Украины и Беларуси. 12 декабря за ними последовал российский парламент. Все три республики приняли решения о прекращении полномочий депутатов от них в союзных законодательных органах.
Трудно описывать свои ощущения тех дней, и не только потому, что трудно отрешиться от «вируса современности». Трудно потому, что до сих пор чувствую, что произошла невосполнимая потеря. Исчезло государство, в котором прожил всю жизнь. Оно было обречено на реформу, но переходить за грань его уничтожения было нельзя. Однако истории и недальновидным политикам суждено было распорядиться по-иному.
Но история не кончается, и я тогда верил, что интеграция неизбежна.
Политики же избрали самый легкий путь утверждения своих амбиций, сыграв опасную игру на естественной тяге народов к национальной государственности и гипертрофированном стремлении к «независимости». Опасность здесь в том, что, переходя грань разрушения единого многонационального государства, можно незаметно перейти грань от здорового «национального самосознания» к безумству фашизма в различных его формах. Я уже не говорю об общеизвестных социально-экономических и политико-правовых издержках, опасности того, что процесс распада Союза перекинется внутрь «независимых» государств.
Драматизм ситуации был в том, что огромное число граждан – за сохранение Союза, но их желание перекрыто общим синдромом «независимости», прошлым негативным опытом и надеждой на авось, мол, хуже, чем было и есть, уже не будет.
Какова в этих условиях могла быть позиция центральных союзных структур? Ее практически не было, так как центра уже не было. Чтобы избежать бессмысленной слабой попытки насилия, которую в то время никто бы не поддержал, у союзной власти не оставалось другого пути, кроме как согласиться с решением трех республик. В этом случае исключалась опасность кровопролития, а значит, быстрее смогли бы возобновиться объективно неизбежные интеграционные процессы.
25 декабря 1991 года, в 19 часов, президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев заявил о своей отставке:
В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств я прекращаю свою деятельность на посту президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям.
Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно – и за сохранение союзного государства, целостности страны.
События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться.
…Тем не менее я буду делать все, что в моих возможностях, чтобы соглашения… привели к реальному согласию в обществе, облегчили бы выход из кризиса и процесс реформ.
25 декабря в 19 часов 38 минут над Кремлем был спущен красный флаг Союза ССР.
Тогда казалось, что это еще не конец, что, возможно, это – начало чего-то принципиально нового. Содружества народов и правительств свободных, развивающихся, процветающих демократических государств…
Но это был конец.
Часть вторая
Возвращение будущего…
Эта книга – о прошлом. Свидетельство о бесконечно малых жизнях и судьбах, случайно соприкоснувшихся с тканью исторических событий и будничного многообразия прошедшего XX века. Великого века испытания человеческого разума, сотворившего фантастический научно-технический взлет, но не сумевшего найти противоядия бурно вспыхнувшей эпидемии человеческих пороков.
Где его искать, это лекарство от насилия, лжи, тщеславия, алчности, жестокости, тупости?.. Мне ли, некрещеному материалисту, говорить о Боге, о неверии, о том, что искушения потребительским раем, роскошью и властью развратили даже церковных иерархов? Эту дорогу к Богу – не к храму, а к Богу – люди, наверное, будут искать и в третьем тысячелетии от Рождества Христова, с именем которого прожит микроскопически малый отрезок человеческой истории. Малый, если мы поверим, что человек живет на Земле уже много более миллиона лет. Полтора миллиона! Страшно об этом подумать. Человеку – 500 000 лет, а история христианства насчитывает всего 2000 лет. И переживает сейчас трудные годы.
Но если сравнить с судьбой марксизма, которому было отпущено менее 150 лет – от рождения до триумфа и провала, – Христовы заповеди покажутся гораздо жизнеспособней… Конечно, и марксизм – не погиб. Идеи не умирают. Но все-таки представляется, что люди ищут свое будущее уже на иных дорогах. И конечно, найдут.
Вслед за XX веком торжества человеческого разума в науке и технике придет век торжества человеческого духа. Может быть, и скорее всего, на это потребуется больше времени. Но это обязательно произойдет. В противном случае полуторамиллионная история человека закончится самоубийственным взрывом технического потребительства. Я верю, что этого, «противного», случая не будет. Однако сам, как и большинство моих современников, не сумевших отыскать своих дорог, растратил отпущенное время попусту. Хотя и витал в облаках, дороги к Богу не нашел. Слишком много суеты загромождало мою дорогу.
* * *
Кто-то сказал: «…у человека можно отнять все, кроме его будущего». Наверное, это не точно. У конкретного человека будущее можно отнять, подменить, изувечить. И его уже не вернуть. Нельзя отнять Будущее у Человека как такового, у народа, у страны.
Безумством самовластия, ослеплением и ослаблением народа можно довести страну до такого состояния, когда покажется – будущего нет, все в прошлом. Это так, и это – не так. Будущее возвращается. Если народ захочет, он вернет свое будущее. То, которого достоин. И я убежден: будущее моей Родины не будет мрачным.
Сейчас у кого-то могут возникнуть иллюзии, а у кого-то опасения возвращения прошлого, превращения его в наше будущее. Это исключено.
* * *
Страна по инерции всенародно отпраздновала восьмидесятилетие со дня трагического поворота в сторону всемирно-исторического тупика. И за юбилейными побрякушками как-то не особенно заметила, что ушел из жизни один из ее великих сынов, много сделавший для того, чтобы этот тупик преодолеть.
Умер Станислав Сергеевич Шаталин. Вечером был у друга, а утром не приехал на работу. Он долго и тяжело болел. Казалось, его смерть не должна была явиться неожиданностью. Но он так долго, мужественно и даже весело пренебрегал болезнью, что те, кто его знал и любил, не могли поверить в столь резкий обрыв этой мученической жизни. Смерть казалась ужасной несправедливостью.
Ознакомительная версия.
