Уже стемнело, когда мы нагнали батальон. Наступила ночь, ярко светила луна. Морозило. На Одере шел бой, ухали пушки, слышалась отдаленная автоматная и пулеметная стрельба. Остановив батальон неподалеку от реки, мы с Варваркиным отправились к пункту переправы, откуда доносились удары топоров и дизель-молота. Саперы забивали сваи. Строили новый низководный мост. Уже были готовы два пролета.
К нам подошел полковник Корявко и доложил, при каких обстоятельствах был снесен низководный мост. В результате сброса воды уровень ее поднялся на 1,5 м, лед вздыбился, под его напором начали рушиться опоры. Чтобы спасти мост, саперы по торосам бросились к опорам, но это опасно — люди проваливаются.
— Иван Порфирьевич, а вы, случайно, не провалились? Вы сами весь мокрый.
— Было дело, — признался Корявко. — Хорошо, что поблизости оказались саперы, помогли выбраться, а то бы конец — глубина здесь метров пять.
— Немедленно идите обсушитесь.
Мы вместе с Корявко направились в его «штаб-квартиру» — брошенный хозяевами домик. Иван Порфирьевич быстро переоделся, и мы стали обсуждать создавшееся положение. А оно было нелегким. Саперы работали без отдыха уже вторые сутки, никто еще не спал, ели на ходу. Один мост снесло, они тут же взялись за постройку второго.
— Железные люди, — с гордостью сказал Корявко. Я предложил Варваркину усилить бригаду Корявко двумя [249] инженерно-саперными батальонами из армейской инженерной бригады Куницына. Начинж тут же отдал такое распоряжение.
По данным инженерной разведки, севернее Штейнау Одер был свободен ото льда. Поэтому было решено 25-й понтонный батальон направить в район Хохбаушвица и там составить тяжелые паромы для переправы танков. Здесь же, в Тарксдорфз, интенсивно продолжать строительство нового низководного моста, чтобы завтра во второй половине открыть по нему движение.
— А теперь давайте обсудим, где и что будем строить в ближайшие дни, — сказал я.
После короткого обмена мнениями решили включить в план строительство низководных мостов: в районе Боршена — 60-тонного, вместо разрушенного паводком, в Тарксдорфе, в Вальдгейме — 16-тонных понтонных мостов и одного 60-тонного парома. Это будет первоочередное строительство.
Для уточнения вопросов дальнейшего развития переправ мы с Варваркиным отправились к командующему 13-й армией генералу Пухову. Варваркин доложил ему о положении дел с обеспечением форсирования Одера переправами, о намеченном строительстве переправ на ближайшие 2–3 дня, начиная с 28 января. Два понтонных батальона уже прибыли в армию и получили боевую задачу. Завтра подоспеют остальные четыре понтонных батальона. Они будут направлены на строительство мостов.
— Хорошо было бы восстановить взорванный немцами железный мост в Штейнау. Через него идет наша главная магистраль подвоза, — высказал свое пожелание Пухов.
— Николай Павлович, надо скорее овладеть Штейнау, — заметил я, — тогда все встанет на свои места. Сейчас мост находится под жесточайшим обстрелом, и восстановить его просто невозможно.
— В ближайшие два дня Штейнау будет взят, — сказал командарм.
— Вот тогда и мы развернемся.
От командарма мы направились в штаб инженерных войск армии, где вновь завели разговор о переправах в 13-й армии.
— Александр Николаевич, — обратился я к Варваркину, — а что у вас сейчас делают дорожные части армии?
— Они готовятся к восстановлению железного моста у Штейнау.
— По-моему, им можно было бы поручить соорудить хотя [250] бы один низководный мост. Договоритесь с начальником дорожного отдела армии полковником Тимофеевым. Он, наверное, согласится.
— Это было бы очень здорово. Сейчас же позвоню, — сказал Варваркин.
Он тут же связался с Тимофеевым. Как я и ожидал, тот без колебаний взялся построить 60-тонный мост у Воршена, севернее Тарксдорфа.
Утром 29 января я вместе с генералом Варваркиным выехал на переправы, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой. В районе Воршена строительство 60-тонного низководного моста шло полным ходом. В Тарксдорфе батальоны бригады Корявко продолжали строительство такого же моста. Шуга на реке за ночь смерзлась, уже можно было передвигаться по льду. К тому же наши части, действующие на плацдарме, продвинулись вперед, и враг больше не мог обстреливать наши переправы. Однако его авиация все еще наведывалась к мостам. Саперы начали чаще ставить дымовые завесы. Это помогало.
Вот и во время нашего разговора с Корявко на переправе раздался звук сирены — воздушная тревога. Несколько самолетов противника на небольшой высоте со страшным воем и свистом пронеслось над нами, поливая переправы свинцом из крупнокалиберных пулеметов. Но все обошлось благополучно, как говорят, отделались легким испугом. Откровенно говоря, все произошло так быстро, что мы даже не успели испугаться.
Выйдя из укрытия, я обратил внимание на дот, расположенный на левом берегу, неподалеку от реки. Он грозно поглядывал на нас своими черными глазницами-амбразурами. Я обратил внимание генерала Варваркина на этот дот. Он сначала не понял, в чем дело. Пришлось напомнить, что захваченные нами доты могут снова оказаться в руках гитлеровцев, ведь линия ожесточенных боев не так уж далеко. Поэтому надо их привести в негодность.
— Об этом я как-то не подумал, — сказал Варваркин.
Он приказал немедленно разрушить доты, и в первую очередь те, которые стоят в непосредственной близости к реке. Саперы быстро выполнили приказ. Для взрыва дотов они использовали немецкие противотанковые мины, снятые тут же, неподалеку от Одера. О своем решении разрушить доты я доложил маршалу Коневу. Он его одобрил и обещал незамедлительно дать такое распоряжение командующим армиями. В свою очередь наш штаб дал специальные указания начинжам армий по этому вопросу. [251]
Из бригады полковника Корявко часов в пять мы проехали в Кёбен. Там был наведен 159-м понтонным батальоном Скорохода 45-тонный понтонный мост. Генерал Лелюшенко переправлял по нему 10-й танковый корпус. Командарм стоял на понтоне прибрежного парома и размахивал флажком. Переправа шла довольно интенсивно и организованно.
3 февраля меня срочно вызвали в штаб фронта. Командующий проводил совещание по Нижне-Силезской операции. На нем присутствовали командующие армиями генералы В. Н. Гордов, Н. П. Пухов, Д. Д. Лелюшенко, А. С. Жадов, Д. Н. Гусев, К. А. Коротеев, В. А. Глуздовский и командующий артиллерией фронта генерал Н. Н. Семенов, командующий БТМВ фронта генерал Н. А. Новиков, командующий воздушной армией генерал С. А. Красовский, начальник связи генерал И. Т. Булычев. На совещании заслушивалось решение командующего маршала И. С. Конева по проведению Нижне-Силезской наступательной операции, являющейся продолжением Висло-Одерской операции. Для ее осуществления создавались группировки войск: на плацдарме севернее Бреслау — ударная группировка в составе 3-й гвардейской, 13, 52 и 6-й общевойсковых армий, а также 3-й гвардейской и 4-й танковых амрий; на плацдарме южнее Бреслау сосредоточивались 5-я гвардейская и 21-я армии с двумя приданными им танковыми корпусами; на левом крыле фронта — группировка в составе 59-й, 60-й армий и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.
