Ознакомительная версия.
Лукреция согласилась занять место председателя комиссии по проверке прошений горожан (здесь весьма кстати пришелся опыт, полученный в Риме и Сполето). Даже враги были вынуждены признать, что герцогиня прекрасно справлялась с этой работой. Она часто принимала посетителей, особенно теперь, когда один за другим прибывали послы, чтобы поздравить нового герцога. Она устраивала приемы, давала балы и представления. Исполняла роль крестной матери (по политическим соображениям) по отношению к маленькому племяннику vice-domino Венеции (крестным отцом был Ипполито), и вся Феррара обсуждала шаль, отделанную золотом, «больше чем красивую, роскошную», в которой она была на крестинах. Лукреция носила строгий траур по герцогу Эрколе, но наряды из великолепных черных тканей прекрасно смотрелись на ее изящной фигуре. Придворным дамам было приказано одеваться в темные тона, и, подобно хозяйке, на них были вуали, закрывающие лица. Но насколько соблазнительнее казались женские взгляды и улыбки под этими легкими вуалями!
Трудно точно определить, когда дурные мысли созрели в душе дона Джулио. Рикардо Баччелли, самым тщательным образом изучивший преступный сговор братьев д'Эсте, абсолютно прав, считая, что дон Джулио был слишком слаб, чтобы сопротивляться страстям, кипевшим в нем с бешеной силой. Он был абсолютно неуправляем, и даже его отказ от духовной карьеры шел не от убежденности, что это не его призвание, а от неспособности выносить любые ограничения. Вероятно, он заметил, с каким уважением в конце жизни Эрколе д'Эсте относился к своему старшему сыну и даже к кардиналу, в то время как лично он терял всяческое почтение к старшим братьям – он чувствовал, что имеет право критиковать их, и не видел причины, почему бы ему не делать этого. Возможно, подсознательно дон Джулио ожидал, что после смерти Эрколе (которая, так или иначе, укрепит положение младших братьев) ему удастся увеличить свое влияние, в каком-то смысле продвинуться вверх. В действительности Альфонсо и Ипполито заключили тайный союз. Почему тайный? Да потому, что в прошлом между ними существовали серьезные разногласия. Альянс старших членов семейства д'Эсте должен был неизбежно повлечь за собой объединение младших.
В начальный период правления Альфонсо, казалось, все будет относительно спокойно; редко на смену разочарованию приходит настоящая ненависть. В документах этого периода говорится о признательности младших братьев герцогу: дон Джулио получил от Альфонсо дворец, и обоим младшим братьям было увеличено содержание, что позволило им выйти из того полунищенского состояния, в котором их держал герцог Эрколе (на то была веская причина). Возможно, дон Джулио никогда бы не пошел на такие крайние меры, если бы не провокационные действия со стороны кардинала Ипполито. Первое открытое столкновение произошло из-за капеллана, которого кардинал заключил в тюрьму, а дон Джулио освободил.
Альфонсо переживал сложнейший период. Вдобавок к серьезным вопросам, связанным с эпидемией чумы, нехваткой продуктов и неблаговидным поведением спекулянтов, добавились проблемы с братьями. Узнав об освобождении капеллана, кардинал пришел в неописуемую ярость. Это был акт прямого неповиновения; Джулио ни во что не ставил его ни как человека, ни как кардинала. Ипполито потребовал от Альфонсо жестоко наказать брата, одновременно дав понять, что в случае необходимости и сам готов наказать Джулио. Альфонсо, боясь довести дело до серьезных семейных раздоров, пытается загасить скандал. Приняв решение, герцог пишет письмо и отправляет его, но не младшему брату, а Лукреции с просьбой передать его дону Джулио. Суть письма сводится к следующему: Джулио должен покинуть двор герцогини и отправиться в ссылку в поместье в Берсчелло, не покидать зону радиусом в две мили и давать ежедневный отчет представителю семейства д'Эсте на месте. Пусть каждый запомнит, добавлял Альфонсо, что невыполнение этих условий повлечет самые серьезные последствия. Лукреция приняла непосредственное участие в этом деле. Вместе с гуманистом Альберто Пио они посчитали, что наилучшее решение проблемы в том, чтобы убедить дона Джулио и его союзника дона Ферранте отправить освобожденного капеллана обратно в тюрьму. Обе брата, «еще более ожесточенные, чем прежде», ответили, что никогда не пойдут на это. И надо же, именно в этот момент пришло письмо от герцога Альфонсо. Дон Джулио рассвирепел, но ему не оставалось ничего другого, как отправиться в изгнание; Пио вернулся на Капри и уговорил причину всех этих треволнений, капеллана дона Ринальдо, вернуться в Монте, в замок Джессо, торжественно пообещав, что ему будет сохранена жизнь.
В середине августа Лукреция прибыла в Реджио. Она тяжело переносила беременность, но теперь ей стало несколько лучше. В письмах мужу она отчитывалась о здоровье – сухо, четко и бесстрастно. Самая нежная фраза, выходившая из-под ее пера непостредственно перед подписью: «Разрешите засвидетельствовать вам свое почтение».
19 сентября 1505 года в Реджио родился наследник дома д'Эсте. Мальчика называют в честь папы – Александром. «Несчастья» в виде чумы и голода не дают в полной мере отпраздновать это радостное событие, но дон Джулио (с компанией) амнистирован. Альфонсо рад простить брата и доволен, что удалось найти способ для восстановления мира в семье. Герцог считал, что Ипполито должен забыть об этом инциденте, поскольку капеллан возвращен в тюрьму. Но он так и не понял глубину гнева, душившего кардинала Ипполито: несколько недель приятного изгнания не могли компенсировать открытое неповиновение дона Джулио, и капеллан был здесь совершенно ни при чем.
К великому сожалению, ребенок Лукреции прожил только двадцать пять дней. Правда, новая дружба с деверем Франческо де Гонзага, маркизом Мантуанским и мужем Изабеллы д'Эсте, несколько облегчила горе. Лукреция почти десять лет назад, в 1496 году, уже встречалась с маркизом, когда он прибыл в Рим, овеянный военной славой, победитель Форново, чтобы принять золотую розу и папское благословение.
Хотелось бы напомнить, что маркиз Мантуанский имел причины, чтобы не присутствовать на свадьбе Лукреции, но весной 1504 года он приехал в Феррару и познакомился с невесткой. Маркиз мгновенно оценил обстановку и догадался и о ее мучениях, и о тоске, и о всевозможных ограничениях. Он пообещал ей выполнить то, что далеко выходило за пределы его возможностей, – освободить Чезаре Борджиа. Благодаря деверю Лукреция, окруженная враждебным отношением семейства д'Эсте к ее брату, открыла новые неожиданные горизонты. Она позволила себе увлечься Гонзага. Потеряв Бембо, герцогиня уступила увещеваниям следующей страсти. И хотя Бембо совсем недавно ушел из ее жизни (она все еще страдала, вспоминая о нем), его место мало-помалу занимал маркиз Мантуанский.
Ознакомительная версия.
